Лучшая фантастика XXI века (сборник)
Шрифт:
Но приходит день, когда в доме Гангадхара не играют в шахматы.
Мальчик-слуга – не Гангадхар – проводит Абдула Карима в знакомую комнату. Усаживаясь в привычное кресло, он замечает, что шахматная доска убрана. Из внутренних комнат доносится шум: женские голоса, скрип тяжелых предметов, которые волокут по полу.
Пожилой мужчина входит в комнату и при виде Абдула Карима останавливается. Он кажется смутно знакомым; наконец Абдул припоминает, что это какой-то родственник жены Гангадхара, возможно, дядя, который живет на той стороне города. Они пару раз встречались на семейных торжествах.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает мужчина без привычной вежливости. Он сед, но крепко сложен.
Озадаченный и немного оскорбленный, Абдул Карим говорит:
– Я пришел сыграть в шахматы с Гангадхаром. Его нет дома?
– Сегодня шахмат не будет. Тебе что, мало вреда, который вы причинили? Ты явился издеваться над нашей скорбью? Так вот что я скажу тебе…
– Что случилось? – Возмущение Абдула Карима смыто волной мрачного предчувствия. – О чем вы говорите? С Гангадхаром все в порядке?
– На случай, если ты не знаешь, – отвечает старик насмешливо, – вчера вечером твои люди сожгли автобус на дороге в Пахарию. В нем было десять человек, все индусы, они возвращались из храма с семейной церемонии. Все погибли ужасной смертью. Говорят, это сделали твои люди. Не позволили выбраться из автобуса даже маленьким детям. Теперь весь город бурлит. Кто знает, что может произойти? Мы с Гангадхаром увозим его семью в более безопасный район.
Глаза Абдула Карима широко распахнуты от ужаса. Он не может найти слов.
– Сотни лет мы, индусы, терпели вас. Хотя мусульмане на протяжении веков грабили нас и убивали, мы позволяли вам строить свои мечети и поклоняться своему богу. И вот как вы нас отблагодарили!
В мгновение ока Абдул Карим стал одним из «твоих людей». Он хочет сказать, что не имеет никакого отношения к гибели тех индусов в автобусе. Не он поджег его! Но слов нет.
– Можете себе представить, господин учитель? Можете представить пламя? Их крики? Эти люди никогда не попадут домой…
– Могу, – мрачно отвечает Абдул Карим. Встает, но тут в комнату входит Гангадхар. Он явно слышал часть разговора, потому что мягко кладет руки на плечи Абдула Карима, в отличие от старика, признавая его. Это Абдул Карим, друг, чья сестра много лет назад не вернулась домой.
Гангадхар поворачивается к дяде своей жены.
– Дядя, пожалуйста. Абдул Карим совсем не похож на этих негодяев. Добрее человека я не встречал! И до сих пор неизвестно, кто они такие, хотя весь город полнится слухами. Абдул, пожалуйста, сядь. В какие времена мы живем, раз можем говорить друг другу подобные вещи! Увы! Кали-юга [2] действительно наступила.
2
Кали-юга – последняя из четырех юг (эпох) в индуистском временном цикле; характеризуется упадком нравственности и вырождением человеческой цивилизации.
Абдул Карим садится, но его трясет. Все мысли о математике исчезли. Его переполняют неприязнь и отвращение к варварам, которые совершили это зверство, неприязнь и отвращение к человечеству в целом. Что за выродившийся вид! Жечь и разрушать, прикрываясь именем Рамы, или Аллаха, или Христа, – вот вся наша история.
Качая головой, дядя выходит из комнаты. Гангадхар рассказывает Абдулу о давно минувших событиях, прося прощения за дядю.
– Вопрос политических манипуляций, – говорит он. – Британские колонисты нашли нашу слабость, использовали ее, натравили нас друг на друга. Открыть дверь в ад легко, закрыть – намного сложнее. Все эти годы, до британского правления, мы жили в относительном мире. Почему мы не можем захлопнуть дверь, которую они распахнули? В конце концов, разве религия велит нам убивать ближних?
– Какая разница? – с горечью отвечает Абдул Карим. – Мы, люди, – испорченные существа, друг мой. Мои собратья-мусульмане обращают молитвы к Аллаху, Всемилостивому и Милосердному. Вы, индусы, считаете, что Isha Vasyam Idam Sarvam – бог повсюду. Христиане предлагают подставлять другую щеку. Но у всех нас руки в крови. Мы извращаем все – мы берем слова о мире, произнесенные пророками и святыми, и используем их как оружие, чтобы убивать друг друга!
Его так сильно трясет, что он едва может говорить.
– Лишь в математике… лишь в математике я вижу Аллаха…
– Успокойся, – говорит Гангадхар. Велит слуге принести воды господину учителю. Абдул Карим пьет и вытирает губы. Из глубины дома выносят чемоданы. На улице ждет такси.
– Послушай, друг мой, – говорит Гангадхар, – тебе следует подумать о своей безопасности. Отправляйся домой, запри двери и позаботься о матери. Я отсылаю домочадцев и через день-другой присоединюсь к ним. Когда это безумие закончится, я тебя найду!
Абдул Карим отправляется домой. Все выглядит как обычно – ветер гоняет мусор по улицам, лавка, в которой продают паан, открыта, на автобусной остановке толпятся люди. Потом он замечает, что нигде нет детей, хотя сейчас летние каникулы.
Овощной рынок бурлит. Люди скупают все подряд, словно безумные. Абдул Карим берет несколько картофелин, лук и большую тыкву и идет домой. Запирает дверь. Его мать, которая больше не может готовить пищу, смотрит, как он готовит. После еды он укладывает ее в постель, а сам отправляется в свой кабинет и открывает книгу по математике.
Проходит день, может, два – он не следит. Он помнит, что нужно заботиться о матери, но часто забывает поесть. Его мать все больше времени проводит в том, ином мире. Сестры и брат звонят из других городов, встревоженные сообщениями о вспышке насилия; он просит их не тревожиться. Когда все успокоится, они смогут приехать и проведать его и мать.
Сколь удивительна ты, о Загадка Вселенной,Постичь тебя может лишь тот,кто поистине Любит.Логика лишь ратифицирует достижения интуиции.
Как-то утром он выходит из темноты кабинета в солнечный двор. Вокруг корчится и пылает старый город, но Абдул Карим видит и слышит только математику. Он садится в древнее плетеное кресло, берет с земли палочку и начинает чертить в пыли математические символы.