Лучшая парочка сезона
Шрифт:
Но, выходит, что хуже. Хуже. Да. Потому что я ни с симпатичным Володькой, ни с прекрасным Русланчиком целоваться почему-то не хотела. Ага, а как Лизке-дачнице демонстрировать, что Руслан – мой парень, это я могла? Могла.
Так в чём разница?
Я вспомнила сегодняшнюю, нет, уже вчерашнюю историю на Весёлой даче. Конечно, заблокировав все неприятные моменты. Только про нас с Русланчиком вспомнила. И попробовала представить – вот он такой замечательный, красавец просто восхитительный и человек хороший. Смогла
Я всё-всё представила.
И поняла: не смогла бы. Потому что неинтересно.
Я баран. Не взрослая девушка четырнадцати лет, на которой уже пахать можно (да, кстати, и пашут) и которую в Пакистане, например, уже давно бы замуж отдали. А тормоз. Лопух. Тюха.
Ну и ладно! Только пусть Страшный не обижается.
Да он, кстати, никаких поцелуев-то и не предлагал. Так что расслабьтесь, девушка!
Я и расслабилась. И сожалеть ни о чём не стала.
Потому что на улице светало. А меня ждало ДЕЛО.
Володька Страшный всё ещё терпеливо ждал, когда я вернусь к нему из своих мыслей. И дождался. Сколько минут я отсутствовала, пока обдумывала, что же мне делать с поцелуями, не могу точно сказать. Прилично, наверное. Потому что Страшный смотрел на меня уже изучающе.
– Ку-ку, я здесь! – поприветствовала я его. И, вспомнив о том, что последняя реплика была его, решила поддержать разговор. – Ну да, об этом, конечно, не нужно вслух говорить. Я правда рада, что тебе нравлюсь.
– Да?
– Да. Честно – рада. А ты… а ты тогда можешь мне помочь?
Ладно, видно, делать нечего. Пусть Володька из осуждающего меня народного заступника превращается в сообщника. Правда, Руслан тоже был сообщником. Но всё закончилось… А, неважно, как закончилось. И фигня, что всё повторяется. Такая, значит, жизнь.
– А в чём помочь?
– Говори: можешь помочь или не можешь? – Я была непреклонна. – Потому что я по себе знаю: если мне человек нравится, я для него на что угодно готова. А ты? Ты готов?
После такого вопроса у Страшного не оставалось выбора. Либо отказываться от своих предыдущих слов – про то, что я ему нравлюсь, либо соглашаться. Надо же, я и на шантаж способна…
– Или ты тоже откажешься от меня быстренько, как Руслан? – добавила я.
Бедный Володька оказался припёртым к стенке.
– Ну чего, Володь?
– Да.
– Что?
– Да помогу, конечно. Только если ты хочешь… – начал Страшный, поглядывая на территорию Парасоловых.
– Да, именно это, – кивнула я. – Это надо сделать, Володька. Пусть они помучаются, побегают, пусть решают проблемы с дальними соседями, которых они обязательно зальют своим дерьмом. Или ты считаешь, что пусть мучаются только те, у кого они деревья и огороды ободрали? Есть справедливость? Ну?
– Есть, – вздохнул Володька. – Варька, тебе бы только на Лубянке работать. Ты прямо Железный Феликс какой-то. В юб…
– За Феликса спасибо. А вот «юб» не надо! – отрезала я. Хорошо, что Страшный не заметил, насколько он мне польстил с этим самым Железным Феликсом. – Никаких «юб». Как видишь, я в шортах. Но надо идти уже, а то рассвело, Володька.
Но мы даже подняться с лавочки не успели. Из-за поворота, прямо из мокрого, покрытого росой жасминового куста, к нам шагнула моя разлюбезная бабуленция, схватила меня и Володьку за шкирки и бесцеремонно заголосила:
– Я о ней переживаю, а она тут с кавалерами любезничает! Мала ещё! Как на огород идти, бабке старой помогать, – так нет её! А как под кустами сидеть – так запросто! Вот я тебя хворостиной, Варька! Выхожу из дома, слышу: бу-бу-бу, бу-бу-бу! Кто, думаю, там такой? Вроде не дачники. А это ты им тут спать мешаешь! Хочешь, чтобы все дачники съехали, да? Съехали они чтобы все, ты хочешь? А где мы новых будем искать, ты подумала? Нет, ты подумала? Чего молчишь?
Вариантов не было. Мы с Володькой переглянулись, одновременно изо всех сил дёрнулись, вырвались у бабки из рук – и побежали.
Мы перепрыгнули через забор Парасоловых – показывать Володьке свою неприметную лазейку мне было некогда. Промчались наискосок по их территории – причём я с удовольствием растоптала грядку с каким-то экзотическим бамбуком. Чёрт его знает, что они там такое посеяли, в утренней розовой дымке всё казалось чем-то необыкновенным. Страшный с таким же удовольствием наступил на крупный блестящий огурец, который выкатился на дорожку между гряд, – наверное, Парасоловы растили его на семена и каждый день этим огурцом любовались.
В общем, проскакали мы по вражеской территории, перемахнули на следующий участок, оттуда быстренько на улицу – и поминай, бабуля, как нас звали!
По улице мы брели уже медленно. И смеялись.
– А ты говоришь – Железный Феликс! – притворялась обиженной я. – А на самом деле – пожизненно угнетаемая Каштанка!
– Но бабуля твоя – натуральный Малюта Скуратов! – вспоминая стремительное бегство, смеялся Володька.
– Да, вот такая у нас семья, – соглашалась я.
– Серьёзные люди.
– Ты ещё мою маму не видел.
– А она кто?
– А она просто мама.
– Так чего ж её тогда бояться?
– А меня чего? – Мне было приятно Володьку подлавливать.
– Ну… Да я тебя и не боюсь. Вот ещё…
– Ладно, не бубни.
– Пойдём купаться? А то мне уже скоро, сама понимаешь… Хозяйство – не фиг собачий…
Мы отправились на речку. Кто не знает: купаться утром – это самый большой кайф. Вода гораздо теплее воздуха. Он и сам-то уже не холодный, а вода кажется необыкновенно тёплой. И такой спокойной, что просто на какую-то другую реальность всё это вместе похоже.