Лучшая роль
Шрифт:
— Хватит пафосно возвращать мне мои вещи, а на следующий день тырить новые, — Указала глазами на угол кровати, на который показал черт, улыбнулась еще ехиднее: — Доставай.
Он отвернулся, маскируя смущение злостью, нервным движением откинул угол одеяла и протянул Стеф ее футболку:
— Довольна?
— Еще бы, — она улыбнулась, рассматривая мятую ткань, вздохнула: — Слушай, а зачем тебе мои вещи? Ты что, спишь с ними? — Он резко отвернулся и залился краской так густо, что она пораженно ахнула и рассмеялась: — Стив, господи, да ты извращенец. А с духами моими ты что делал, интересно? —
— Не твое дело.
— Ах, как неуважительно, — наигранно возмутилась она. — Врать, тырить вещи, грубить — неужели это ты, мой высокоморальный друг?
— Ты куда-то торопилась, нет? — он отвернулся, уставившись в стену и раздраженно перебирая пальцами край одеяла.
— Я никуда не спешу, — гораздо спокойнее вздохнула Стеф, — и даже могу помочь тебе, наконец, уснуть. Хочешь?
— Давай, — обреченно вздохнул он, она мягко улыбнулась:
— Ложись, — подождала пока он уляжется, подсела ближе и чуть наклонилась: — Посмотри на меня, — Стивен не с первой попытки все-таки поднял на нее глаза, в которых читалась все та же обреченность и жажда. Она нежно улыбнулась и шепнула: — Спи.
Он закрыл глаза и расслабился, задышал спокойнее. Стефани все еще не отрывала взгляда от его лица, борясь с пронзительным желанием сделать что-нибудь необдуманное и восхитительное. Дыхание учащалось, от выкрутасов сердца шумело в ушах, в глазах темнело пульсацией, как будто она уже много часов шла в гору с огромным грузом на плечах.
Он притягивал, дикое желание прикоснуться к нему хотя бы кончиками пальцев затмевало все возможные последствия, Стеф глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки, и отвернулась.
Легче не стало. Она очень тихо сползла с кровати, села на пол и сцепила пальцы, сражаясь за каждую секунду благоразумия. Жажда была сильнее благоразумия и постепенно продавливала барьер ее самообладания.
Стефани прикусила губу, смиряясь с тем, что все-таки не выдержит, обернулась через плечо и с радостью увидела прекрасную возможность унять свою иссушающую жажду и при этом обойтись малой кровью. Пересела чуть дальше, очень осторожно положила голову на край кровати, щекой на его расслабленную ладонь, закрыла глаза, чуть не скуля от счастья. Ощущение было такое, как будто она пришла с улицы морозным январским вечером, уставшая и разбитая, сняла мокрую обледеневшую одежду и набрала ванну, а теперь медленно опускается в горячую воду, умирая от удовольствия.
"Господи, как хорошо… как я могла сразу не понять, что он — именно то, что надо? В тот вечер, возле родника, мне было так здорово.
Наверное, это ощущение из тех, которые не ценишь по-настоящему, пока не потеряешь. Я потеряла. И теперь вынуждена урывать микроскопические кусочки счастья, на которые не имею права, но которых так хочется."
Она почувствовала, как под опущенными веками закипают слезы и не стала их сдерживать — никто не увидит, пускай. Подумала, что поступает именно так, как пытался недавно поступить он, грустно улыбнулась и задумалась.
"Интересно, что было бы, если бы я ему подыграла? Если бы не раскрыла его маленькое вранье и просто поддалась, позволив себе уснуть рядом или даже
Что я сделала… Вот нужна была мне эта футболка, неужели было так важно его разоблачить, такую несерьезную слабость, такую глупую и милую. Неужели он правда спал с моей одеждой? И духи тоже… Я ими так редко пользуюсь, даже не заметила, что они пропали.
Я такая забавная, рассуждала про самообман и про то, что если чего-то хочешь, можно просто попросить. А сама? Молюсь на синицу в руках, даже не претендуя на журавля, заранее соглашаясь, что я его не стою и даже пробовать будет наглостью. Такая нахальная и уверенная, мисс Сарказм, лучшая танцовщица с мечом вокруг собственного эгоизма."
Она попыталась отбросить невеселые мысли и открыла глаза, поняла, что Стивен на нее смотрит из-под ресниц, и виновато улыбнулась, жалким шепотом попросив:
— Я тут еще минуточку полежу, можно?
— Стеф, от этого только хуже.
— Пожалуйста.
Он закрыл глаза и отвернулся к стене, но она успела увидеть их выражение. Обреченность и жажда, и отчаянная надежда, ни на чем не основанная, но такая сильная. Она улыбнулась.
"Хочется разорваться надвое, дружище? Мне это так знакомо, это чувство, которое заставляет ненавидеть собственную слабость, этот взгляд, который я не раз видела в зеркале, эта дрожь голоса, когда говоришь неправду.
Решительное "нет" и мысленное "да, пожалуйста, да".
Ты крепкий орешек, Стив, но неприступных твердынь не бывает. Замок, который нельзя взять штурмом, берут осадой, а тот, который не получается взять осадой, берут изнутри. Все зависит от таланта нападающего и твердости защитников, это противостояние может длиться очень долго, ты не сдашься просто так.
Но у меня есть одно преимущество — я точно знаю, что ты хочешь проиграть.
И я подарю тебе это поражение."
Она решительно выдохнула и выровнялась.
— Мне пора. Приятных снов.
— Пока, — он отвернулся к стене и тихо добавил: — Дверь захлопни.
— Хорошо, — она сходила к столу за сумкой, проверила телефон и "Рецепты", обулась… посмотрела на Стивена и подошла к кровати, опять опускаясь на колени. Медленно поцеловала его в висок и прошептала:
— Это последний раз, когда я тебя целую сама. В следующий раз тебе придется попросить.
Он молчал, она поднялась и вышла из трейлера, закрыв за собой дверь. Ей не нужен был ответ, она и так прекрасно знала, о чем он думает.
Когда она сняла со стекла сканера последнюю партию полосок, все давно спали. Море времени ушло чисто на то, чтобы пронумеровать полоски и выровнять помятые, а уж на то, чтобы аккуратно разложить… Почти две тысячи ленточек по четыре миллиметра шириной, на максимальном разрешении и в цвете. Получился большой архив, который она в приступе маниакальной паранойи скопировала на все, что только могло хранить информацию. Десяток файлообменников, три почтовых ящика, телефон, электронная книжка, плейер, четыре флешки и даже диск, который уже больше года висел на стене в качестве украшения.