Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов
Шрифт:
На подход к червоточине системы Первой Ступени ушло больше двух суток, а до следующей мы, обогнув супер-Юпитер, добрались за два часа, нырнули в нее и вынырнули рядом с тусклым коричневым карликом, вращавшимся вокруг красного карлика немногим ярче него, — он блестел капелькой крови на темном скате огромной туманности Конской Головы. Сорвавшись с орбиты, корабль метнулся к туманному ледяному гиганту и через три дня при максимальном ускорении нырнул в одиночную червоточину на его орбите.
И так далее, и так далее.
Марк через кьюфон держал меня в курсе следствия по коду. Оказалось, что Наташа Ву оборудовала свою спальню видеокамерой (осторожность девушке не повредит), которая засняла двух громил, вломившихся в квартиру
Молодой капитан и шестеро его подчиненных, составлявших ударную группу, проводили время, разбирая и собирая оружие, травили солдатские байки, прогоняли на виртуальных симуляторах различные операции, смотрели видео и спали — много спали, как спят крупные хищники, когда сыты, коротая время до следующей трапезы. В моем присутствии им как будто становилось не по себе — потому, конечно, что я обладала более высокими полномочиями, чем те, кому они привыкли подчиняться, но я нашла отличную собеседницу в пилоте, Салли Маккензи. Во время войны она была полковником воздушных сил Новой Зеландии, три года назад выиграла билет в эмиграционной лотерее и почти сразу вышла в отставку. Теперь она водила космические корабли и мечтала повидать все, чем могли похвастать Пятнадцать Звезд. Она рассказывала мне о драках за море Уэддела и Антарктический полуостров, а я делилась с нею подчищенными версиями различных дел, в которых мне довелось участвовать.
Так мы двигались от червоточины к червоточине, пройдя по цепочке шесть систем, пока не добрались до цели путешествия — звезды 2СR 5938, известной также как Терминус. Так она называлась, потому что на ее орбите располагалась всего одна червоточина. Иными словами, выхода отсюда не было. Конечная станция.
Звезда Терминус представляла собой тусклый красный карлик с большими пятнами. Через ее диск между экватором и полюсом ближе к краю тянулась яркая волокнистая дуга. Всего в одной десятой светового года находилась звезда GО, почти такая же яркая, как десятки горячих молодых звезд, разгоравшихся в рваной вуали светящегося газа, затянувшей половину неба.
Красный карлик окружали два кольца астероидов — мусора, оставленного давним столкновением с протопланетой; их аккреции в большое небесное тело мешал расположенный на орбите между поясами горячий и плотный супер-Юпитер. Наш корабль падал к внешнему кольцу на краю обжитой зоны Терминуса.
Представитель ООН уже заключил соглашение с советом рифовых фермеров — те благоразумно согласились держаться в стороне из страха заразиться мемом, от которого предостерегали нас джакару. Нашей целью был неприметный мирок, один из десятков тысяч. Похожий на двойной орешек арахиса кусок базальтовых пород нагрелся и оплавился от серии ударных волн, вызванных отклонениями супер-Юпитера от орбиты, и был слегка выщерблен кратерами от контактов с тысячами таких же обломков. Окутанный слоем пыли и мелких хондр, он восьмой миллиард лет вращался вокруг Терминуса, и тревожили его разве что мелкие столкновения, а потом некая безымянная Старшая Культура его планетоформировала, ввела в его центр массы ложку коллапсия — экзотической темной материи плотнее нейтрония, — отчего его гравитационная сила почти сравнялась с Луной, потом обтянула оболочкой квазиживого полимера, удерживавшего атмосферу, и, наполнив оболочку кислородом, азотом и аргоном, засеяла мирок жизнью.
С тех пор через мирок прошли десятки обитателей. Иные исчезали, не оставив никаких следов, кроме слабых изменений изотопного состава атмосферы и биосферы; другие привносили в лоскутную экосистему новые виды растений и микробов, а последние существа, бывшие здесь до людей, оставили руины. Призраки изрыли астероид шахтами и ямами. Коробочники протянули по хребтам и кромкам кратеров цепочку крошащихся сот. Пауки поместили на стационарную орбиту вокруг мятой талии мирка астероид и закрепили его канатом из алмаза и фуллерена, чтобы цеплять к нему свои плетеные корзинки–жилища. Несколько тысяч лет назад на полюсе разбился корабль гайяров.
Мирок, несмотря на богатую историю, был унылым и неприютным: холодным, как арктическая тундра до глобального потепления, занесенным снегами, покрытым льдом, черной бактериальной коркой и подушками водорослей, разраставшихся в закрытых полостях экваториального разлома. Хлопковые деревья плавали в воздухе сплетенными из светлой проволоки облачками. Люди не дали мирку имени и не удостаивали его внимания, пока кто–то из старателей случайно не нашел в лежащих на его поверхности обломках сохранивший активность код.
Пока наш корабль завершал маневр сближения, ударная группа выстрелила беспилотником, который обогнал нас и выбросил на орбиту мирка три спутника размером с бейсбольный мяч. Спутники скоро установили место катастрофы: овальный кратер под снежной шапкой полюса большей половины «орешка» с разбрызганными вокруг следами металла, выглядевшими на радарных сканах яркими точками. А камеры с высоким разрешением выявили еще и крошечные источники тепла и голубые палатки на экваторе, у основания паучьего каната.
Молодой капитан ударной группы, Джуд Фостер, попросил Салли Маккензи выйти на экваториальную орбиту и приказал своим готовиться к высадке. Об использовании канатного лифта, очевидно, и мысли не возникало: лифты двигались слишком медленно, так что на поверхности нас успели бы заметить и подготовили бы засаду.
— Там чудаковатый ученый и мальчишка–программер, — заметила я. — Едва ли они представляют угрозу для ваших людей.
— Вы, конечно, не забыли, инспектор, что ваш «чудаковатый ученый» разыскивается по обвинению в убийстве, — с ледяной снисходительностью возразил капитан Фостер. — К тому же там может скрываться целая банда преступников. Мой долг — предусмотреть все.
Капитан Фостер был из бриттов, как и я: бледный, светловолосый, лаконичный, а еще поразительно юный — он так и рвался проверить себя в первом настоящем деле. Мы недолго спорили, следует ли мне участвовать в первой выброске или лучше ждать на борту, пока они установят периметр безопасности вокруг основания каната. Я победила. Честно признаюсь, безумно трусила, но твердо решила исполнить свой долг.
Салли Маккензи помогла мне надеть скафандр, а один из солдат на буксире протянул меня вокруг жилого отсека к грузовому, где хранились скутеры. Я заняла место позади капитана Фостера, бойцы на трех других машинах летели по сторонам от нас. Эти скутеры выглядели нелепыми гибридами — мотоциклетные рамы, установленные на узких баках с жидким кислородом, две пары больших винтов спереди и сзади для маневров в атмосфере, — но были быстрыми и верткими. Мирок вырос перед нами, и мы одновременно прорвали пленку неба, оседлали неожиданно сильный ветер и скользнули вдоль красных закатных лучей, косо прорезавших километровый слой воздуха. Хлопковые деревья, поймав такой луч, взрывались зернышками попкорна, выбрасывали путаницу прочных волокон, создавали стометровые ковры–заплаты, которые проплывали мимо нас со струями утекающего газа и разбивались об оставшиеся в небесной шкуре дыры.