Лучше бы измена
Шрифт:
– И… и как вы пережили… «нечто подобное»? – спросила я, сама до конца не осознавая, что вкладываю в эту фразу.
– Благополучно, – произнес Никита, садясь на корточки возле моих ног. – Я развелся.
– О-о-о… – выдохнула я, не находя что сказать.
Теплая мужская рука коснулась моей ноги, избавляя от туфельки.
– Думаю, стоит снять колготки. Так нам будет удобнее, – подняв ко мне голову, улыбнулся Никита.
Непонятно отчего к щекам прилила кровь, а изо рта вырвался рваный выдох.
–
Мурашки пробежали вдоль позвоночника, а я поняла, что никогда еще так остро не чувствовала на себе чужой взгляд и чужие прикосновения…
– Я отвернусь, чтобы тебя не смущать, – мягко улыбнулся он.
Ох, для этого придется выйти из приемной… А еще лучше: вернуться обратно в Москву!
Но, разумеется, этого я не сказала, только сжала руки в кулаки, пытаясь призвать себя к порядку.
Никита отвернулся, а я, будто растеряв последние мозги, напрочь забыла о том, что нахожусь в приемной, куда в любой момент кто-то может заглянуть, и приподняла юбку.
Несколько дерганных, неуверенных движений, и я стянула с себя порвавшиеся капроновые колготки.
Несмотря на то, что капрон никогда не славился своей теплотой, стоило оказаться без его защиты, как ноги покрылись мурашками.
– Я… все, – комкая в руках колготки, до отвращения неуверенно произнесла я.
Никита обернулся, тут же скользнув по мне взглядом, и, вновь улыбнувшись, сел.
– Присаживайся, Маш. Может немного щипать, но я подую, и все пройдет.
Рука его коснулась мой обнаженной ноги, а я с замиранием сердца пыталась понять: как?..
Как так получилось, что я сижу в приемной своего начальника, комкаю в руках рванные колготки, а моя нога покоится на коленке у совершенно, абсолютно (!) постороннего мужчины, который, капает на небольшую царапину перекись и тут же осторожно дует…
А главное, почему я не останавливаю это безобразие?..
Чтобы хоть как-то отвлечься, я, прикусив губу, спросила:
– Почему ты… кхм, вы… Почему вы развелись?
Никита улыбнулся, не поднимая головы и не отрываясь от своего важного занятия.
– Оказалось, что мы хотим разного. Я – строить семью и профессионально развиваться, а она – тратить деньги и иметь интимные связи на стороне. Обычное несовпадение интересов.
Пальцы его осторожно сжали мою лодыжку.
– Мне… жаль.
– А мне нет, – отозвался он, отпуская мою ногу. – Я даже рад, что все так произошло, и мне не нужно больше притворяться, что я был счастлив в этом браке.
Я отвела взгляд, не зная, что ему сказать, но Никите и не нужен был ответ. Он встал, убирая аптечку на место.
– Вот и все, Маш. К сожалению, сейчас меня ждут в конференц-зале. Но я все еще надеюсь,
– За ужином? – переспросила, уже второй раз услышав эти слова.
– Да. Ты, вроде бы, согласилась показать нам город… Кстати, это считается уважительной причиной, чтобы избежать неприятных встреч, например, завтра, – произнес он с намеком, а я вспыхнула, догадавшись, что он слышал весь мой разговор с Вовой.
Оставшись в приемной одна, я, наверное, с минуту осознавал, что только что произошло.
И единственная мысль, которая пульсировала одновременно с венкой на виске, была: «Как я могла?...».
Сглотнув и напрочь забыв обо всех делах, я всунула ноги в лодочки на всякий случай принесенные мной из дома и, схватив колготки, побежала в женский туалет на первом этаже.
Туда, в отличие от приемной, практически никто не заходил, а значит, у меня будет время прийти в себя…
Заперевшись в дальней кабинке, я сжалась в комок и набрала номер единственного человека, который мог бы меня понять…
– Алло, Мира… Мир, мне нужно с тобой поговорить! Я чувствую себя такой… грязной. Я так… так виновата!
В трубке на пару секунд повисла тишина, практически сразу сменившимся неловким смешком сестры
– Сейчас середина рабочего дня, когда ты успела так нагрешить?
– Я… успела, – обнимая себя одной рукой и уткнувшись лбом в дверцу, произнесла я тихо.
– Так… – вздохнула сестра прерывисто. – Так. Давай ты сейчас перестанешь заниматься самоистязанием и расскажешь мне, что произошло. Может, все не так плохо?
Я кивнула, но, поняв, что Мира меня не видит, едва слышно выдохнула.
– Давай.
Тяжело вздохнув и сжав руку в кулак, я шепотом призналась:
– Мир, я позволила другому мужчине… касаться себя…
На пару секунд в трубке повисло молчание.
– Мира?...
– Кхм. Да. Я тут, – отозвалась она и вновь замолчала.
– Ты не хочешь теперь со мной разговаривать, да? – тоскливо спросила я, чувствуя, как сердце обливается кровью.
Мирослава была единственным человеком, который не отвернулся от меня после моего отъезда из Москвы и после моего брака…
– Хочу, – тут же заверила сестра. – Просто я думаю, что сказать. Кхм. Итак. У тебя был секс на рабочем месте? С кем?
Я взволнованно вскинулась, больно ударившись лбом о дверцу. И начала метаться по крошечной кабинке туалета.
– Нет! Никакого секса! Ты что!
– Ага. Значит, тебя просто полапали? – с тактом гиппопотама уточнила сестра, но я расслышала в ее голосе появившееся облечение.
– Нет, не совсем. Я бы не назвала это «лапаньем», – смутившись, поправила ее, вспоминая осторожные прикосновения и теплые ореховые глаза.