Лучше бы я был холостяком
Шрифт:
– Среди твоих подруг вряд ли найдется другая женщина, с которой бы ты общалась более тесно, чем с Дарьей Холстовой.
– Откуда ты можешь знать, с кем и когда я общаюсь, если целыми сутками тебя не бывает дома?
– К чему все эти нелепые подозрения? Может, ты считаешь, что это я виновен в ее внезапном исчезновении? Может, вообще вбила себе в голову, что я убил твою лучшую подругу?
Лариса отрешенно задумалась. В ее взгляде было отчуждение.
– Все может быть, – тихо сказала она.
– Что за чушь? Зачем тебе называть
Я поспешно обнял Ларису и, понизив голос, произнес:
– У меня хорошо развито чувство логического мышления.
– По-моему, оно у тебя развито чересчур хорошо.
– В любом случае разве можно из-за этого меня в чем-то подозревать, и уж тем более обвинять?
– Я тебя ни в чем не обвиняла.
– Так или иначе ты не права по отношению ко мне. К тому же твоя подруга действительно может в любое время вернуться домой. Представляешь, как нелепо будет выглядеть наша ссора, если выяснится, что она задержалась у какого-то очередного любовника?
– Ты думаешь, с ней ничего не случилось?
– Уверен.
– Надеюсь, ты прав.
– Разумеется, прав. Давай не будем ссориться по пустякам.
– Это не пустяки.
– Да конечно же нет. Но еще рано делать соответствующие выводы. Прошло слишком мало времени…
– Откуда ты знаешь, что она исчезла совсем недавно?
– Прекрати, дорогая. Я больше, чем уверен, что с твоей подругой ничего существенного не произошло. Наверняка она веселится в какой-нибудь веселой шумной компании.
– Надеюсь, что так оно и есть.
– Можешь не сомневаться, ничего серьезного с ней не произошло, – уверенно произнес я и тут же добавил: – Давай не будем из-за этого ссориться. Последнее время мы и так отдалились друг от друга. Ты целыми днями одна. Я постоянно на нервах. Давай сохраним все хорошее, что было между нами…
– Было? – переспросила Лариса.
Я готов был схватить первый попавшийся стул и размозжить ей голову.
– Прекрати, любимая, – с трудом сдерживая порыв нарастающего гнева, сказал я.
– А если с ней случилось несчастье и ее в самом деле убили?
– Перестань говорить глупости.
– Какие же это глупости? Ее нет дома несколько суток.
– Да мало ли что могло произойти…
– Она никогда раньше себе такого не позволяла. Если задерживалась, то всегда предупреждала подруг и тем более родителей…
– Мало ли какие обстоятельства…
– Моя интуиция меня не обманывает. Мне кажется, она погибла…
– Не стоит раньше времени впадать в панику.
– А ведь Дашенька совсем мало пожила… Она чуть младше меня. Мы почти ровесницы.
– Я знаю, Ларочка. Но не нужно думать о плохом…
– Она действительно была моей лучшей подругой.
– Я знаю. Мне ее очень жаль, но надеюсь, что ничего серьезного не произошло, – полушепотом произнес я. – Не хорони человека раньше времени. Все образуется.
– Мы даже учились в одном классе, – не обращая внимания на мои слова, продолжила Лариса.
– Мне это известно. Ты показывала школьные фотографии, – монотонным голосом произнес я.
– Мы всегда с ней всем делились…
– Это верно!
На моем лице наверняка отразилась саркастическая ухмылка.
– Мы были как две сестры, – вновь сказала Лариса.
– Конечно, лапушка моя.
– Я всегда чувствовала, что виновата перед ней. Я даже знала, что она в тебя влюбилась.
– Ты говоришь глупости.
– Она любила тебя. Это было слишком заметно.
– Мы с ней абсолютно разные люди, – ответил я. – Между нами если и могли быть, то лишь чисто дружеские отношения.
– Сознайся. Ты не раз мечтал залезть ей под юбку?
– У тебя пропала подруга. Ты сильно расстроилась, но это не должно стать причиной нашей размолвки, – резонно подметил я. – Сейчас не самое подходящее время для выяснения подобных отношений. Давай не будем ссориться. Иди ко мне, моя девочка! Иди ко мне, я тебя пожалею…
Я крепко обнял Ларису и поцеловал ее в шейку.
Я не скажу, что после этого разговора мои отношения с женой резко изменились в ту или иную сторону. Так или иначе, мы уже давно потеряли первоначальный интерес друг к другу. Мы жили по инерции. Без возвышенной любви и без лишней ревности. Мы старались не досаждать друг другу и довольствовались тем, что имели. Мы были благопристойной семейной парой, которая никогда не выносила сор из избы на всеобщее обозрение. В придачу ко всему, я с каждым днем все больше страдал от назойливого желания прийти на место преступления. Я не могу объяснить истинную причину подобного явления, но никак не мог избавиться от этого тягостного чувства. Разумеется, я понимал, что ни в коем случае не должен поддаваться своему воспаленному сознанию. Извилистая тропинка к месту убийства Дарьи Холстовой могла стать началом дороги, ведущей в тюремную камеру. Мне было бы сложно объяснить криминалистам свое появление возле изуродованного трупа. Ничего удивительного в том, что когда Лариса объявила о ее смерти, я даже не рискнул прогуляться возле Васильевских озер, чтобы убедиться в том, что труп Дашеньки все еще находится на прежнем месте.
– В ближайшие выходные состоятся похороны, – с дрожью в голосе оповестила Лариса.
– Значит, твоя подруга на самом деле погибла? – спросил я, изо всех сил стараясь скрыть собственный страх перед разоблачением.
– Ее будут хоронить в закрытом гробу.
– Слишком много времени прошло со дня смерти? Труп начал разлагаться…
– Не в этом дело. Она сильно изуродована и ужасно обгорела…
Произнеся эти слова, Лариса как-то странно на меня посмотрела. Этим взглядом она словно спрашивала: разве тебе это неизвестно?