Лучше поздно, чем никогда. Как начать новую жизнь в любом возрасте
Шрифт:
Вы, скорее всего, не задали бы этот вопрос, потому что думаете, что знаете ответ: конечно, прямо сейчас. У меня же совсем другой ответ: надо отказаться от звездного статуса тогда, как вы будете к этому готовы, – и ни секундой раньше. Если попытаться расстаться с ним прежде, чем будете готовы, вас наверняка ожидает неудача. Покончить с нарциссическим взглядом на жизнь – непростая задача, и бросить призывный клич недостаточно, чтобы вас вдохновить. В вас живет маленький ребенок, упрямый, как питбуль, с несгибаемой, почти фанатичной решимостью вернуть все, чтобы было как раньше. Пока вы верите, что есть хоть малейший шанс быть любимцем, вы не отступитесь. А вы, скорее всего, верите, что такой шанс есть. Не потому, что для этого существуют какие-то основания, а потому, что вы не в силах поверить
Но я помогу с этим справиться. На следующих страницах мы рассмотрим важные установки, вынесенные вами из первой жизни, и раскроем некоторые истины, о которых вы, возможно, никогда не задумывались. То, что утром вашей жизни казалось чистым серебром, обернется блестящей мишурой. То, что вы оплакиваете как большую потерю, окажется иллюзией.
«Ах, но расставаться с иллюзиями так печально!» – сказала мне одна подруга.
Печали не будет. Особенно когда вы поймете, что расчистили место для чего-то стоящего. И как же выглядит это самое стоящее? Как ни странно – весьма похоже на ваш первый «антракт», тот, что случился, когда вам было около восьми.
Вернемся к первой передышке в биологической борьбе.
При прочих равных, если исключить чрезвычайные обстоятельства, в каждом из антрактов живется хорошо, потому что в это время мы чувствуем себя в безопасности и можем расслабиться и быть самими собой. Но антракт, что приходит за несколько лет до начала полового созревания, – это полная и ничем не омраченная передышка. Мы, конечно воспринимаем свое состояние как данность, но, по сути, оно необычно. По большей части мы уже не пытаемся получить родительское внимание, как делали, когда были совсем маленькими, и еще не пытаемся вылепить из себя некий идеал, чтобы удостоиться любви романтической.
Мы просто знаем, кто мы, и у нас есть некоторая свобода, чтобы действовать согласно этому правилу.
В этом возрасте мы в основном ни с кем не состязаемся, нам интереснее быть с друзьями и исследовать мир, чем следить, кого родители любят больше. Врожденная любознательность никуда не делась, а вдобавок появилась некоторая независимость, так что мы начинаем изучать мир вокруг. В наших интересах и способностях проявляются признаки индивидуальности. Мы не алчны и не зациклены на себе, но точно знаем, чего хотим. В это время, можно сказать, мы наиболее «настоящие мы».
Оставайся мы всегда такими, неизвестно, что бы делали мы в будущем. Но этот первый антракт длился недолго. Начало полового созревания снесло его с дороги, как мощное наводнение. Следующие антракты приходили и уходили, но только сейчас воды потопа по-настоящему начали отступать.
А теперь самое интересное. Уравновешенная, осознанная личность, которой вы были, пока не вступили в фертильный возраст, – это та же личность, которая вот-вот вернется, когда вы из этого возраста выйдете. Это замечательный подарок, и природе от него вроде бы нет никакой пользы. Почему же мы его получаем? Неужели биология добрее, чем мы воображали?
Эгоистичные и неэгоистичные гены
Писатель Сэмюэл Батлер [10] однажды сказал, что курица – всего лишь способ одного яйца произвести другое яйцо. Роберт Райт, автор книги «Моральное животное», соглашается: «… гены, наиболее приспособленные к выживанию и воспроизводству копий себя, – это гены, которые побеждают… как бы они этого ни добивались, с их точки зрения, они делают это из эгоизма. Потому-то книга Ричарда Докинза и называется “Эгоистичный ген”» [11] .
10
Сэмюэл Батлер (1835–1902) – английский писатель, художник, классик викторианской литературы.
11
Роберт Райт (р. 1957) – американский журналист, теолог, автор бестселлеров на тему науки, эволюционной психологии, истории, религии, теории игр. Книга «Моральное животное. Почему мы такие, какие мы есть. Новый взгляд эволюционной психологии» переведена на русский язык и опубликована на сайте www.ethology.ru, 2006–2007.
Докинз Р. Эгоистичный ген. М.: АСТ, Corpus, 2013. Ричард Докинз (р. 1941) – английский этолог, эволюционный биолог, известный популяризатор науки.
Мне хотелось бы предположить, что существует и «неэгоистичный ген», не нацеленный строго на выживание, а действующий во время наших антрактов вменяемости – то есть тогда, когда нам удается ускользнуть из хватки биологических требований. И что именно «неэгоистичный ген» обеспечивает потенциал для всплеска креативности, любознательности, прилива сил и интеллектуального роста – всего, что характеризует успешную вторую жизнь. Часто люди говорят об этом в том же ключе, как, например, Маргарет Мид [12] , которая рассказывает о своем «пыле в постменопаузу».
12
Маргарет Мид (1901–1978) – американский антрополог, этнограф и социолог.
Но как это может помогать выживанию нашего биологического вида?
В конце концов, изумительная ясность, ощущение собственного «я», способность спокойно, уверенно, с удовольствием учиться, не собственнически любить друзей, пробовать свои расцветающие таланты – все эти качества могли быть как-то биологически полезны, когда мы были молодыми и фертильными, но по достижении середины жизни они кажутся безвозмездным даром. Какой от них прок сейчас, в возрасте, до которого наши предки зачастую не дотягивали? И в этот раз у антракта, похоже, не видно конца. Даже наш мозг развивается до очень преклонного возраста.
«Дендриты [разветвленные отростки нервных клеток] похожи на мышечные ткани. Чем больше они используются, тем больше растут. Даже в старости, если вы станете учить новый язык, дендриты устроят фейерверк», – говорит нейробиолог и психиатр Арнольд Шайбель, профессор Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе.
Так что, может быть, неэгоистичный ген действительно существует. А может быть, нет вообще никакого объяснения для появления «бесконечного антракта» во второй жизни. Как бы то ни было, если вы хотите его, он ваш. Все, что нужно сделать, чтобы открылась эта замечательная вторая жизнь, – это расстаться с иллюзиями, источник которых – в нарциссизме первой жизни.
Все, что я рассказывала, было про вас? Ответьте на следующие вопросы – и узнаете.
1. Если у вас есть родные братья и сестры, хочется ли вам сказать: «Мама всегда любила тебя больше»?
2. Если вы были единственным ребенком, не казалось ли вам, что одноклассники должны обращать на вас внимание просто так, без того, чтобы вы это заслужили?
3. Кажется ли ощущение отвергнутости, испытанное в подростковом и юношеском возрасте, до сих пор одним из самых болезненных переживаний, хотя в жизни у вас были настоящие трагедии, куда более серьезные?
4. Когда вы вступили в брак или установили стабильные отношения с партнером, испытывали ли вы чувство огромного облегчения? Если отношения, дающие чувство надежности и безопасности, длились довольно долго, замечали ли вы, что вам становится скучно?
5. Согласны ли вы, что ваши дети умнее, симпатичнее и интереснее, чем все остальные дети?
6. При чтении этих страниц возникало ли у вас постоянно желание с долей возмущения воскликнуть «А как насчет тех, кто поздно обзавелся детьми?», или «А как быть с теми, у кого нет братьев и сестер?», или «А что насчет моей особенной ситуации?».
7. Если ваши дети – подростки, замечали ли вы, что флиртуете с их друзьями или с теми, с кем они ходят на свидания?
8. Ловили вы ли себя на том, что выкопали свои старые записи Rolling Stones и слушаете их, врубив на полную катушку?
9. Когда вы за рулем, воспринимаете ли за личное оскорбление, если машины вокруг двигаются слишком медленно или слишком быстро для вас?