Лучшее лекарство

Хэмилл Кристин

Если бы она была моей,Мои глаза б горели сильней.И я бы пел-напевалИ гордо-прегордо шагал.Если бы она была моей,Мне стало бы теплей.Я бы без конца танцевалИ нищим в метро подавал.Если бы она была моей,Я бы в сомненьях не жил,Подошёл бы и всё объяснил,Если бы она была моей.

– Какое-то оно ну такое кривое, – заключил Энг.

– И вот так ты говоришь о моей душе, – возмутился я.

– И всё-таки, – продолжил он. – Разве стихи не должны быть странноватыми и не должны рассказывать буквально о том, чему они посвящены? И не следует ли использовать эти нелепые словечки вроде «томленье» и «ланиты»?

– Я же сочиняю стихи, а не путешествую во времени.

Энг протянул мне лист.

– Торопиться же не надо? Мне казалось, у тебя время до среды.

– Готов поспорить, ты и не хочешь вникать в детали, – парировал я.

– Рассказывай, ну. Ты же рвёшься всё вывалить.

Как он это понял? Я начал было думать, что Энг и правда немножко медиум.

– На следующей неделе у меня не будет времени, – признался я. – По-моему, у моей мамы психическое расстройство, так что через неделю я буду занят визитами к ней в сверхсекретную психолабораторию.

– Вау! А какие симптомы?

– Она печёт кексы и много плачет.

– Не может быть! Как и моя, – Энг выглядел восторженно.

Надо же, оказывается, он воспринял это всерьёз.

– Как думаешь, моя мама могла тоже сойти с ума? – спросил он.

Я немного пораскинул мозгами, а потом ответил:

– Твоя мама может быть сумасшедшей, но если это так, то она такая вообще всегда, потому что никаких изменений в её поведении в последнее время не было. Получается, она нормально-сумасшедшая, потому что это норма для неё.

– Нормально-сумасшедшая?

– Да, – подтвердил я, – тогда как моя мама обычно покупает выпечку в магазине и обычно же ржёт как гиена почти всё время. Поэтому все эти пекарско-плакательные дела реально ненормальны, и это значит, что она не в себе.

– Понял, – сказал Энг, и мне показалось, что он действительно понял, поскольку выглядел очень серьёзным. – Видимо, её придётся запереть в комнате, где нет доступа ни к каким пекарским принадлежностям, чтобы она ненароком не поранила себя лопаткой.

– О господи, – простонал я. – Атака лопаткой. Одно это может быть основой для уголовного дела!

– Преступление, – добавил Энг. – Особо тяжкое.

– И содержаться она должна в особо охраняемом месте, – продолжил я. – С охраной, собаками, колючей проволокой на случай, если она попытается сделать подкоп деревянной ложечкой, сбежать и испечь-таки пару пирожных.

– Или маффинов.

– Брауни.

– Оладьев, – это Энг произнёс уже со слезами на глазах.

И мы оба просто катались по полу, выкрикивая названия разных вкусностей – всех, какие только приходили нам в голову.

Конец ознакомительного фрагмента.