Лучшее место на земле. Книга 1-2
Шрифт:
ОТ АВТОРОВ
Этот роман – пожалуй, один из самых необычных, созданных нами. Его действие происходит в ставшей привычной всем реальности Контролей, его главные герои уже знакомы вам по циклу «Время черных звезд» (роман, собственно, является одним из продолжений цикла), но при этом существенно отличается от всего, что мы делали раньше. Чем? Увидите.
Мы очень надеемся, что эта книга сумеет помочь кому-то понять себя, понять окружающий мир, людей, которые рядом. Возможно, кого-то из вас она сделает чище и добрее или объяснит что-то важное. А кому-то поможет найти свое Лучшее Место на земле. Потому что очень часто бывает, что оно – совсем рядом.
Стоит
Часть первая
Интродукция
01
Домодедово – Москва
Кома
…то что потому что, что потому ч…
…тут что-то… то… чт… т…
…тут я что я, я что я потому что…
У темно-фиолетовой воды не бывает ответов, и придется вспоминать как-то еще, потому что темная вода укрывает тебя и не выбраться из подводных трав, не выбраться уже никогда, и ты это знаешь.
Кажется, сначала вода была красной, или пурпурной, или багровой, или коричневой и пахла солью, а потом стала такой, как сейчас, и не меняется.
Уже давно.
Уже очень давно.
Слишком давно.
А смысл в этом хоть какой-то есть?
– …так кто-нибудь хоть время-то записал?
– Да хрен его знает, какое время. Записали с трех до шести вроде.
– Так Петруха там вроде в семь шел…
– …ну и писала бы семь, чего тогда шесть?
– Да хрен разница, гость же… все равно помрет. Гости всегда умирают…
– Гость или не гость, а отчетность должна быть. Давай, Сонь, переправь на семь в карте… Куда пишешь, дура, это ж второй лист, а надо в первый! Второй – это дежурный заполнял!..
– Так там же шесть…
– Шесть – это когда обратно перевели, в палату, из операционной…
– А…
– Не акай, пиши нормально, где положено!
Гости всегда умирают, это аксиома, которую нужно знать.
Значит, гости всегда умирают. Я гость, и, следовательно, я умру.
Элементарный вывод…
Фиолетовая вода всколыхивается редко, и чем дальше, тем более странно проявляют себя ее движения и ритм. Сейчас…
…я тут я…
…я потому что я тут потому что у…
…я тут потому что…
Что.
– …чтоб его колоть всем подряд! Дорого, кто ж нам даст-то…
– А зонд?
– Какой, к шуту, зонд? Сходи на кухню, там овсянка одна на соевом молоке. И чего я буду хреначить это дело через зонд? От ты дура… Пиши давай – питание не вводили из-за клонического спазма. Написала?
– Теть Варь, тут вся карта за полтора месяца «из-за клонического спазма»…
– А тебе велика печаль?
– Ну так помрет же… жалко…
– Жалко, девочка моя, у пчелки в жопке. А гости, они все все равно того… и вообще, чем жалость разводить, присмотрела бы себе лучше парня. Девятнадцать лет, а все в целках.
– Да ну их. В городе найду.
– Еще скажи, шофера. – Смех, издевательский и глумливый. – Нужна ты там в городе, прям заждались…
– Теть Варь, может, правда овсянку эту… пятый месяц же пошел, я по картам посмотрела, все другие за неделю убирались. А этот нет…
– Вот заладила, паршивка! Чего тут пятый месяц? Кома? Или летаргия какая? Все одно помрет. Отвяжись! И нечего губы дуть, нашлась Святая Мария, распустила нюни…
Что.
Что-то…
…то что, что, потому что, я потому что…
…потому что я, тут я, тут потому что…
…я потому что ум…
Видимо, полная остановка времени – темно-фиолетовый цвет очень способствует таким вещам.
Гости вязнут в темно-фиолетовом времени, и поэтому они…
– Москва? Алло, Москва? Девушка!.. Девушка, да, это Москва? Алло! Алло! Соедините с институтом изучения биологии ВФЖ… Нет, не ФБЖ, а ВФЖ… Добавочный сорок три… Сорок три, говорю! Алло! Алло! Федор Васильич, это Конаш, Александр Конаш, да… отдел комиссий… Федор Васильич, я из Домодедова звоню, из районной больнички, которая у точки номер тысяча восемнадцать, да… Спасибо, да, и вас так же… Спасибо… Говорю, с комиссией приехал, а у них гость живой! Алло! Да, гость, говорю, живой! Срок? Почти восемь месяцев… Так я про что!.. Да, живой… а, нет… в коме… но удивительно, что живой, да… Так они не доложили, стервозины, я уже наорал, а толку-то… везти? Нет, Федор Васильич, не получится… не транспортабельный, нет… говорю же, кома, восемь месяцев… Степень? Вторая или третья… ну, глубокая, если по Шахновичу, да… Так они его не кормили, ворье проклятое… почти совсем, не знаю я… да понятно, что рапорт, а толку что с того… Остаться? Федор Васильич, никак не могу, дочка у меня на этой неделе рожает, да… мальчика? Хотелось бы, а то бабья в семье… да, да…. Ага… хорошо… меры я приму, и чтобы приготовили к дороге, да? Ой, боюсь, не получится, хоть и готовь… Нет, энцефалограф сломан у них, нету… а чем я проверю?.. Самостоятельное, да… остальное все совсем ни к черту… ну да, считай, угробили… если бы сразу… хорошо, я тогда… да, я оставлю распоряжения, и через неделю попробуем перевезти… смотрел, смотрел, это не карта, а паноптикум, да… не знаю, кости одни и пролежни… нет… да нет, нет, в том-то и дело… Хорошо, Федор Васильич, понял, сделаю…
Звяканье, и голос мгновенно из услужливого становится командным:
– Ну, суки, все. Если помрет, с вас три шкуры спустят, будете на ферме кроликов до скончания дней дрочить!
– Александр Евгеньич, ну это…
– До «нуэткалась», рыба моя. Значит, так. Четыре раза в сутки кормить, по пятьдесят миллилитров первые три дня, дальше чуть поднять. Молоко с желтком и сахаром, через зонд. Капать три раза в сутки и не врать мне, что в больнице нет раствора Рингера-Локка и что вы не пускали его налево военной части! Карту вести нормально. Через неделю заберут. И если вы за неделю не подготовите так, чтобы перенес дорогу, я тебя утоплю, суку, в ближайшем канале, ясно? Поняла?