Лучшее средство от любви
Шрифт:
— Да я не особо сомневался. Только так и не вычислил, кто был засланным казачком.
— Да и не надо тебе знать. Меньше знаешь, крепче спишь.
— Ну, в таком случае, возможно, знаешь короткую предысторию моего триумфального возвращения в родные пенаты.
— Ну так, вкратце. Я даже ребят не стал напрягать, когда мне сообщили, кого ты вызвал на помощь. Сеня не подвел. Он вообще молоток парень. — Заметив мой взгляд, он вскинул руки: — Все-все, сколько раз тебе говорить, я не сравниваю вас. Просто оцениваю его профессиональные качества, знаешь же, что у меня пунктик на эту тему. Вот бы… — Мой очередной
— Пап, а что случилось?
— А что случилось? — ненатурально удивился отец.
— С чего это ты вдруг такой покладистый, такой добродушный? Не рычишь, не орешь, не грозишься выгнать, оставить без карманных денег, отправить в армию служить, пороху понюхать. — Я вдруг осознал, как изменился отец за последние годы: как много седины стало пробиваться в его всегда коротко остриженных волосах, сколько прибавилось морщинок, какие глубокие тени залегли под глазами.
— Все хорошо, сына, все хорошо. Теперь точно все хорошо, — устало улыбнулся отец. — Давай, выкладывай, что привело тебя на родину. Помнится, ты обещал, что никогда сюда не вернешься, даже погостить.
— Да случилось тут кое-что. Вернее, кое-кто. К сожалению, этот кое-кто живет в России. Надеюсь, что это временно. И очень ненадолго.
— И чем я могу помочь? — И улыбка такая… понимающая.
— Па-а-а?
— А?
— Колись.
— А что такое?
— Ну я же по глазам вижу. Бл*дь, только не говори мне, что…
Отец замахал руками.
— Боже упаси! Я что? Похож на настолько откровенного манипулятора? Девочка сама по себе, моя служба безопасности — сама по себе. И она была первой, которой заинтересовались. Уж больно нетипично протекало ваше общение. Вразрез твоим принципам и традициям — «Куда ночь, туда и баба».
— И?
— На вот, держи. Ой, нет. Погоди. Кое-что не для твоих глаз.
Отец достал из верхнего ящика стола пухлую папку, быстро пролистал ее, открепил один-единственный лист и протянул мне.
— Тут все, что тебе надо знать. Остальное не твоего ума дело.
«Осипенкова Полина Юрьевна, 199* года рождения. Закончила Санкт-Петербургский государственный университет в 201* году, красный диплом, кафедра романо-германской филологии. Переводчик, работает с издательствами «Эксмо» и «АСТ». С 201* года пишет под псевдонимом Лиана Флер — женские романтические истории. Второй псевдоним Аманда Мур — открыт недавно, о связи с первым старательно умалчивается. Проживает: Санкт-Петербург, проспект Ветеранов, дом **, квартира ***. Мобильный телефон +7911*******. Инстаграмм, ВК, Фейсбук, Тик-Ток…».
— Ну ты и жук, папа.
— Ох, Марк, ну ты же должен был привыкнуть.
— Да я, если честно, за последние годы отвык на самом деле.
— Марк, ты даже не заметил ничего.
— Да я-то не заметил, — горько усмехнулся я. — Только начинаю теперь сомневаться в том, что мои успехи действительно мои.
— А вот тут можешь спать спокойно. — Отец откинулся на спинку своего генеральского кожаного кресла, снял очки, подышал на них и принялся таким знакомым движением протирать их носовым платком. — Ты мне тогда столько соли под хвост насыпал, что я поклялся себе, что палец о палец не ударю, даже если ты останешься без гроша в кармане. И выполнил свое обещание. Мне важно было, чтобы ты был жив. А еще важнее было дождаться от тебя только одного.
— Чтобы проснулась моя совесть? — я покачал головой.
— Да бог с ней, с твоей совестью. По факту, как оказалось, она у тебя есть. Просто спала. Дрыхла все это время непробудным сном. Я хотел, я мечтал, что ты будешь недостаточно осторожен, и что хоть одна из твоих подружек залетит и потребует твоего участия в воспитании ребенка. Вот это должен был отследить мой человек.
— Пап, ну это уже ни в какие ворота, — поморщился я и отхлебнул ставший теплым виски.
— Сынок, ты у меня один. И какими бы ни были наши с тобой отношения — согласись, было ведь и хорошее…
— Было. Пока мама была с нами, — перебил я отца.
— Я просил у Вселенной шанс все исправить. Да, с тобой не получилось, я облажался. За это ты меня и наказал, сбежав с деньгами в никуда. Но я нашел тебя и следил издалека не для того, чтобы контролировать, а для того, чтобы не дать тебе совершить подобную моей ошибку. Я хотел воспитать своего внука, твоего ребенка. Думая, что он будет тебе не нужен. Примерно так же, как когда-то оказался не нужен мне ты сам. Вернее, — он снова подышал на очки и протер их, — вы оба были мне нужны. Но я так был зациклен на своей карьере, утешая себя тем, что делаю это только ради вас, что пропустил все самое важное в своей жизни. А теперь… — он тяжело вздохнул и развел руками. — Теперь подходит к окончанию мой последний контракт, и я уже знаю, что мне его не продлят.
— Погоди, но ты же не просто наемный работник, ты же акционер. Ты же стоял у самых истоков, в самые сложные времена. Что значит, контракт заканчивается? — удивился я. Мне всегда казалось, что папа по крайней мере на эту тему может не волноваться.
— Не все так просто, сына. Времена меняются. Грядет очередной передел рынка. Подвижки уже начались. И руководство приняло решение о реорганизации всего холдинга. А я слишком долго сижу у этой кормушки, молодые дышат в самый затылок. Да и я подустал, если честно. Смысл мне сейчас барахтаться и бороться? Ради чего? Ради самой работы? Да хрен с ней. У меня есть все, что нужно для обеспеченной старости: дома, машины, акции — неплохое пособие для одинокого пенсионера. Я бы вот попросил тебя…
— О чем? — подался я вперед.
— Ты ведь можешь организовать мне плотную занятость, чтобы было чем заполнить мои дни?
— Э-э-э, не понял?
— Да все ты понял, свин непонятливый. Давай уже, хватай свою писательшу в охапку и иди делать мне внуков. Мою энергию, сам знаешь, надо направлять в мирное русло. А что может быть более мирным, чем воспитание следующего поколения Зарицких?
Ну, в принципе, я и сам уже не знал, как поскорее рвануть за сетями и удочкой для моей своенравной форельки.
Я встал, обратив внимание, что меня слегка повело — виски бочковой крепости, это вам не шуточки — сложил аккуратно выданный мне листик, одернул пиджак и уточнил:
— Ты за девять месяцев успеешь управиться с выходом на пенсию? Ну, чтобы мы уже точно не парились с поисками хорошей няньки?
— Хм, я-то уложусь. Лишь бы тебе твой самоуверенный свинский нос не прищемили.
Нос? Ох, папуля. Нос как-нибудь перетерпит. Раз уж мой нижний дружок, прищемленный по самые помидорки, терпит все это время.