Лучшее за 2004 год. Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк
Шрифт:
Нет, не ребенок. Мия обогнула заросли кустов и с удивлением увидела, что девочка не убегает. Девочка-подросток, может, даже старше, но такая худенькая и невысокая, что Мия невольно приняла ее за ребенка. Костлявая молодая женщина со смуглой кожей и длинными, спутанными черными волосами. Одета она была в какую-то тряпку типа саронга. И без страха смотрела прямо на Мию.
– Привет, – мягко промолвила Мия.
– Эй-эс? – ответила девушка.
Мия сказала в переговорное устройство, закрепленное на запястье:
– Кенни, у нас тут… местные жители.
Девушка
– Мия, нельзя бить местных жителей, – упрекнула ее Кении. – Боже, она совсем нас не боится. Как же так? Из-за тебя она чуть не получила сотрясение мозга.
Мия была в замешательстве не меньше Кенни, не меньше всех остальных. Она подняла девушку с земли, та тоже ничего не могла понять, но совсем не сердилась. Мия отступила, думая, что девушка убежит. Но девушка осталась стоять на месте, она потирала рукой лоб и что-то все время говорила. Теперь Мия заметила, что саронг сделан из простого куска синтетической ткани, ткань выцвела и стала теперь серой в крапинку.
Подбежали Кенни, Лолимел и два охранника. Девушка все равно не испугалась. Она все говорила и говорила, иногда останавливалась, словно ожидая, что кто-нибудь скажет что-то в ответ. Так и не дождавшись от них ни слова, она наконец повернулась и спокойно пошла куда-то.
Мия сказала:
– Я иду с ней.
Охранник предупредил ее:
– Это небезопасно, мэм.
А Кенни добавила:
– Мия, нельзя же так вот…
– Я вам тут не нужна, – бесцеремонно ответила Мия, ей вдруг показалось, что сейчас просто необходимо пойти вместе с девушкой. Откуда такое странное желание? – Со мной ничего не случится, у меня ведь есть пистолет.
Это прозвучало настолько глупо, что ей никто не ответил. Но Кенни больше ее не останавливала. Мия взяла у охранника пену-проволоку, а у Кенни – видеокамеру и пошла вслед за девушкой.
Не так-то просто было поспеть за ней. Мия крикнула: "Погоди " – но та ничего не ответила. Тогда она попробовала повторить то же слово, которое сказала ей девушка:
– Эй-эс!
Девушка тут же остановилась и обернулась к Мие, глаза у нее горели, а на лице сияла улыбка. Если бы на Удаче существовали ледники, она бы их растопила одним своим видом. Но на планете был мягкий климат, и у ее обитательницы был мягкий характер. Наверняка она потомок умерших колонистов. А может, нет? В "Интергалактике" никто не слышал, чтобы в эту звездную систему улетал какой-либо другой корабль, но это ничего не значит. В "Интергалактике" знают далеко не все. А иногда Мие казалось, что если учесть растяжение времени, связанное с полетами в космическом пространстве, то они вообще ничего не знают.
– Эй-эс, – кивнула девушка, подбежала к Мие и взяла ее за руку. Она замедлила шаг, приноравливая его к походке старшей женщины, которую она держала за руку и вела к себе домой.
Дома
Мие трудно было молчать. Она сказала:
– Я Мия.
Девушка остановилась у своей хижины и взглянула на Мию.
Мия ткнула себя в грудь:
– Мия.
– Эс-еф-еб. – Девушка дотронулась рукой до груди и снова просияла.
Не "эй-эс", следовательно, это значило что-то другое. Мия показала в сторону хижины – примитивного строения из неотесанных бревен, кусков пенокерамики, принесенной из города, и листов выцветшей пластмассы.
– Эф-эф, – сказала Эсефеб, видимо, это слово означало "дом". С языком придется трудно – он деградировал, могла возникнуть путаница.
Неожиданно Эсефеб отпрыгнула в сторону, расхохоталась и ткнула пальцем в воздух, указывая на что-то. Потом взяла Мию за руку и завела в дом.
Сплошная деградация и запустение. Жилище состояло из одной-единственной комнаты, посередине которой находился открытый очаг, дым уходил в отверстие в крыше. Постель на высоких сваях (почему?) с полуразвалившейся лестницей из прогнивших жердей. В одном углу комнаты стояли огромные горшки, в них росли какие-то зеленые растения. Мия заметила три необожженных глиняных горшка, один из них так накренился, что земля из него вывалилась на грязный пол хижины. Красивая титановая ваза и потрескавшаяся гидропонная кадка. На одном растении, которое напоминало небольшое деревце, висел второй синтетический саронг сине-зеленого цвета и совсем не выцветший. На полу валялись предметы домашней утвари, некоторые очень грубой домашней работы, другие явно взяты в городе. В хижине пахло гнилой пищей и грязным постельным бельем. Никакого источника света, никаких приборов.
Из переговорного устройства на запястье раздался голос Кенни:
– Видеокамера работает нормально. Даже в самых примитивных сообществах можно встретить произведения искусства.
Мия ничего не ответила. Она во все глаза смотрела на Эсефеб.
Девушка взлетела вверх по "лестнице" и села на кровати лицом к стене. Улыбка, которую раньше видела Мия на лице девушки, ни в какое сравнение не шла с тем радостным, светлым выражением, которое озарило сейчас ее лицо. Эсефеб дрожала в экстазе и ворковала что-то, обращаясь к пустой стене:
– Эй-эс. Эй-эс. А-а-а-а-а, Эй-эс!
Мия отвернулась. Она была врачом, но то, что происходило с Эсефеб, было слишком личным, Мия не могла стоять и смотреть на этот экстаз оргазма, религиозного преображения, а может, сумасшествия.
– Мия, – раздался голос в переговорном устройстве, – мне нужен снимок мозга девушки.
Все было просто, слишком просто. Так говорил потом Лолимел, и он был прав. Нормальные живые существа, сознательные или нет, не ведут себя подобным образом.
– Мы можем привезти в деревню все нейрооборудование, – с сомнением предложила Кенни.