Лучшие френды девушки
Шрифт:
Они посмотрели в ту сторону, куда глядели все жители деревни и откуда уже какое-то время доносился мерный звук барабана. К деревне брела маленькая процессия, впереди которой шёл колдун, почти полностью скрытый под шкурой огромного крокодила. На голове колдуна, подобно остроконечной шапке, возвышалась крокодилья морда, на плечах лежали передние лапы крокодила, а всё крокодилье тело и хвост волочились по земле, вздымая пыль. Колдун бил колотушкой в маленький барабан. За колдуном двое рослых туземцев несли покойного, лежащего на их плечах в носилках
Приблизившись, колдун пронзительно запел, и все присутствующие хором подхватили его песню печальными голосами. Колдун направился в деревню. Жители потянулись за ним, пропустив вперёд носилки с телом. Запах ладана усилился. Винский, Док и Комбат двинулись за всеми по улочке деревни.
Носильщики с покойником кружили вокруг домов и, вдруг остановившись, затряслись всем телом. Пение оборвалось. Наступила тишина, в которой слышалось только хриплое дыхание носильщиков, бьющихся в конвульсиях с мертвецом на плечах.
Комбат и Док протиснулись вперёд.
Винский хотел их остановить, но тут носильщики принялись подпрыгивать и выгибаться во все стороны, и неожиданно пустились бежать с мёртвым телом, которое тряслось у них на носилках, рискуя выпасть. Они бежали, словно их неудержимо влекло разом, обоих, в одном направлении, продолжая непроизвольно дёргаться, извиваться и взвизгивать, и на губах у них выступила пена, а тела их стали мокрыми и блестящими от пота, в воздухе и запахло потом, резко и нестерпимо, перекрывая даже вонь ладана, а колдун мчался за ними, и там, где он бежал, уже никто не смел бежать, все словно боялись наступить или на хвост шкуры крокодила, или на землю из-под ног колдуна.
Наконец, носильщики встали. Быстро сняв с плеч свою страшную ношу, они бросили её под ноги низкорослому туземцу. Тот задрожал и упал на колени, согнувшись и безвольно уронив на землю руки. Из толпы выскочили люди, схватили его и с яростными криками поволокли куда-то.
К Винскому шагнул Дон-Моду и решительно произнёс:
– Не надо дальше смотреть.
Винский окликнул Комбата и Дока. Они вернулись в лагерь.
– Мощный колдун, - сказал Комбат с одобрением, усаживаясь на свой любимый складной стульчик.
– Атлетического вида мужик.
– Атлетического? Да нет же. Старый уже старикашка, - сказал Винский, тут же осёкся и, посмотрев на Дон-Моду, добавил: - Но крепкий ещё, жилистый...
– Крепкий ещё? Да у него даже живот в кубиках, - заспорил Комбат.
– Я стоял рядом и всё рассмотрел.
– В кубиках?
– удивлённо повторил Винский и уточнил у проводника: - Может, здесь два колдуна?
– Нет, один, конечно. И мы у него с вами вчера были, - ответил проводник
– Ну! И как он вам вчера показался?
– спросил Винский.
Проводник помолчал и вдруг ответил:
– Я его вчера не видел.
– Ну как же?
– ахнул Винский.
– Мы пришли, он сидел на полу... У его ног горел светильник.
Дон-Моду потёр виски тонкими пальцами и проговорил задумчиво:
– Может быть, он и сидел на полу, но он сидел за ширмой... Что-то наподобие ширмы, зелёной такой. Из травы и веток.
У Винского вытянулось лицо.
– Мать его разтак!.. И бабку!
– вскричал он в полнейшем изумлении.
****
Низкорослого туземца приволокли на берег озера и бросили у самой воды. Он лежал, даже не пытаясь бежать, быстро и часто дышал и обводил толпу затравленными глазами. Колдун стал свистеть жалобно, как испуганная птица. Толпа напряженно застыла. Винский тоже замер, чуя недоброе. Откуда-то резко потянуло ладаном, и он закрутил головой, пытаясь понять, откуда идёт эта вонь.
Потом все ахнули и отступили, а тёмная вода заколебалась, и на её поверхности показались крокодилы - сначала один, потом второй, а скоро их стало очень много. Они ринулись к берегу. И вот самый быстрый из них, огромное чешуйчатое чудовище, вихляясь всем телом и поочерёдно выдвигая лапы, вылез на берег, схватил за ногу низкорослого и потащил его в воду. Туземец начал биться, захлёбываясь воплями. Толпа тоже завопила. Где-то совсем близко зарокотали барабаны. Что было дальше, Винский уже не видел. К нему подскочил Дон-Моду и закричал, с трудом выговаривая слова:
– Пойдёмте!.. Отсюда!
Винский проснулся оттого, что болело сердце. Было темно, он лежал в палатке, вокруг глухо шумели деревья. По пятну света на стене палатки он понял, что рядом горит костёр. Скоро он услышал голоса, и смутное их узнавание просочилось к нему, как сквозь толщу воды. Он стал припоминать вчерашнее, но эти воспоминания оказались так болезненны, что ему пришлось отогнать их от себя и закрыть глаза. Звуки голосов не прекращались, они накладывались на шум потоков, которые ворочались на дне его черепа и перекатывались там тяжёлыми камнями.
Наконец, Винский понял, что разговаривают Док и Комбат. Он вспомнил ящик бутылок виски, пялящийся на него зенками своих завинчивающихся пробок, и поморщился... "Зачем я так нажрался, - подумал он.
– Сколько же я выпил? Твою мать! Не помню!"
Он застонал и на подрагивающих руках пополз из палатки, и тут его память пробило, он даже потом покрылся... Нет!.. Не может быть! Это же убийство! "Ничего этого не было!
– заметался он мыслями. Это опять сон!.. Морок, бред, навеянный миазмами сраного ладана. Гипноз! Это всё колдун! Всё он, сука...
Винский быстро сунулся головой наружу: было темно, Комбат и Док спокойно сидели у костра, Дон-Моду с ними не было, и это почему-то обрадовало Винского, у него даже от сердца отлегло.
Он выполз, опустился на землю, потёр нос и, криво улыбаясь в сторону, спросил:
– Я много вчера выжрал?
– Не очень, - хмуро ответил Док.
– Сейчас я приведу тебя в норму.
Он встал и, не глядя на Винского, пошёл за своей сумкой. Комбат молча принёс Винскому складной стульчик и помог сесть.