Лучшие из мертвых

Странна и удивительна бывает порой человеческая жизнь. В один миг богатый, купающийся в роскоши патриций становится жалким и бесправным рабом. А рядом нищий забитый крестьянин оказывается во главе восстания и вскоре восходит на трон.

Сколько благочестивых, добропорядочных священников совершают зло! Вместо службы Господу они занимаются грабежом, развратом, в их сердцах не осталось места для милосердия. Ивтоже время бандиты, разбойники, одним словом, изгои общества, не так уж редко проявляют доброту. Люди, которые ни в грош не ставят ни свою, ни чужую жизнь, заботятся об одиноких детях, обнищавших стариках, делятся последним куском хлеба с голодными

Тот жаркий июльский день Олесь запомнил хорошо. На взмыленном храпящем коне, на одном дыхании минуя посад, прямо к княжеским хоромам прискакал гонец с северной заставы. Слуги сняли еле живого человека и тотчас поднесли холодного квасу. Прежде чем гонец заговорил, во двор вышел князь, его сопровождал посадник и несколько дружинников. Переведя дух, посыльный вымолвил:

– Послал меня Ижорский старейшина Пелчусий…

– Говори, – дозволил Александр.

– Плохие вести, князь. В Неву вошло великое множество кораблей свеев. Среди них много рыцарей. Дозорные разглядели и епископов. Те постоянно служат молитвы и благословляют своих воинов на битву.

Посерели лица дружинников, исчезли улыбки с уст, одним махом прошел хмель. Недобрую весть принес гонец. После набегов татар на северо-восточные земли ослабла Святая Русь. Раздробленные города и княжества воюют между собой, убивают славяне друг друга. А теперь и западным соседям неймется. Не дают покоя богатства Новгорода иноземным правителям.

– Нельзя врагов к Новгороду пустить, – произнес князь. – Непростой это поход. Хотят свеи нас покорить, в свою веру обратить. И верно, получили они благословение от папы римского. А потому нечего нам мешкать. Звоните в колокола, собирайте дружину и ополчение. Завтра с утра выступаем на врагов.

Олесь уже два года служил князю. Александр был молод, весел, активен, постоянно устраивал ристалищные игры, как среди дружинников, так и в целом Новгороде. Юношу вполне устраивала такая жизнь. Его отец за свою отвагу и смелость получил прозвище Храбрый. Часто молодого человека звали Храброго сын, и это звание приходилось оправдывать. С князем они были одногодки, и Олесь в боевом мастерстве мало чем уступал своему хозяину. С мечом, да в пешей схватке, он, наверное, выглядел и посильнее. Однако в конном строю, с копьем наперевес, князю равных не сыскать. Все эти игры и забавы, не раз потешавшие горожан, приносили огромную пользу. Дружина была умелой, испытанной, уверенной в своих силах. Да и новгородские ополченцы – плотники, кузнецы, каменщики – получали необходимую боевую подготовку, а уж смелости русичам не занимать.

Зазвенели тревожно колокола. Ожил, забурлил древний город. Учащенно застучали молоты о наковальни. Потянулись с ближайших деревень в Новгород крестьяне. Не бездельничали и дружинники. Кто-то готовил седло, кто-то точил лезвие меча, кто-то начищал до блеска шлем и проверял кольчугу. Это уже не ристалищные игры, битва будет не на жизнь, а на смерть.

К вечеру прискакал еще один гонец от Пелчусия. Он сообщил, что свеи дошли до устья Ижоры и остановились на отдых. Разбив большой стан, враги решили не торопиться и поберечь корабли. Выставив сильную охрану, захватчики чувствовали себя в полной безопасности. Получив это известие, Александр повеселел и ободряюще хлопнул ижорца по плечу.

– Мудрое сообщение послал твой господин. Сил у нас немного, и в открытом бою тяжело придется. А вот хитростью и быстротой мы сможем врага отправить восвояси.

Всю ночь готовился Новгород к походу. Хоть и невелика была армия, но дел хватало всем. Поначалу князь решил с конной дружиной скакать к Ижоре напрямик. Там в условном месте соединиться с пешими новгородцами и ладожанами, которые приплывут по воде, и совместными усилиями напасть на лагерь свеев. Однако под утро Александр передумал. Слишком дорого было время. Приказал он собрать по Новгороду все подходящие ладьи и грузить туда коней. Поплывут все. Так надежнее и веселее, кони будут свежие, да и люди чаще на веслах меняться станут. Вскоре погрузка закончилась. Князь и дружина двинулись к церкви святой Софии. Нельзя без молитвы и благословения отправляться на столь трудное дело. Вместе со всеми преклонив колени, стоял и Олесь. Нет, не боялся он смерти. Ради правого дела, за город родной, да за близких своих не грех и жизнь отдать. А для дружинника нет лучшей погибели, чем в ратном бою. И все же… Двадцати лет от роду, юноша еще и с девками толком не налюбовался. А жить не хотят только дурни, да юродивые.

Путь от Новгорода до Ижоры неблизкий. Верст двести, не меньше. Но разве это помеха для русичей? Вниз по течению, распустив паруса и что есть мочи налегая на весла, армия меньше чем за сутки добралась до нужного места. Подходя к Ладоге, увидели и ладьи, и дружину. Хоть и небольшая сила, а все же подмога. Александр обнялся с ладожским посадником и поблагодарил за верность и преданность. И снова в путь. Вскоре заметили белые платья. Это дозор ижорцев. Дальше плыть нельзя. Встречал их сам Пелчусий, высокий поджарый старец с седой редкой бородой.

– Вдоль берега нельзя, там много свеев. На маленьких лодках так и шныряют. Боятся нападения с реки, – тихо проговорил старшина. – К стану пойдем лесными тропами. Мои люди проводят.

Разгрузка прошла быстро и умело. Пока выводили лошадей, дружинники проверяли доспехи и оружие. И вот уже звучит команда на выдвижение. Вперед идет Пелчу-сий, ведя под узды коня князя. Но вот он остановился и поднял руку. Тотчас десятки ижорцев и новгородцев с топорами в руках рассыпались по лесу. Это разведка. Опытные, умелые, испытанные бойцы. Их задача уничтожить дозор свеев, чтобы никто не мог предупредить стан о надвигающейся силе. Чем ближе к врагу, тем тише идет дружина. Постепенно рассредоточиваются конные полки, готовятся к бою, стараясь схватить свеев. Ни один не должен уйти. И вот уже среди деревьев видны просветы, засверкало яркое солнце.

Приподнявшись в седле, Олесь увидел лагерь иноземцев. Всюду белые шатры знатных свеев, а коней-то, коней – даже не сосчитать. Одно хорошо, пасутся в отдалении, без седел, не успеют рыцари на них сесть. Меж палатками разложены сотни костров. Видно, подошло время обеда, и простые воины без доспехов и панцирей расселись кучками. Тоже добрый знак. Не чуют враги приближающуюся погибель.

Каждый раз ты ждешь атаки, и каждый раз сигнал неожидан. Запели рожки, завыли берестяные трубы, загремели бубны, и конница с шумом, гамом, криками выскочила из леса. Трудно описать, что чувствует в этот момент воин. Исчезают все чувства – страх, боль, сострадание. Лишь одна мысль – вперед, коли, руби, бей! Юноша гнал коня во весь опор и вместе с передовыми рядами врезался в стан врагов. Из шатров, палаток выскакивали испуганные свеи и тут же падали от мечей, копий, топоров. Русичи не щадили никого. Однако вскоре иноземцы пришли в себя. Загудели трубы, кое-где поднялись стяги, вскочили на коней десятки рыцарей. Битва стала гораздо ожесточеннее. Теперь Олесь уже полностью потерял ориентировку и только рубил направо и налево. Его ноги по колено были забрызганы кровью врагов, в щите торчали две стрелы, а рука устала махать. Сколько продолжался бой, сказать было трудно, но уже начало темнеть. Всюду лежали тела убитых и раненых свеев. В этот миг русич и увидел рыцаря. В начищенных до блеска латах, с треугольным щитом, в круглом шлеме с выступающим забралом и перьями, он гарцевал на черном коне, удачно отражая атаки пеших новгородцев. Кому-то из них свей разрубил плечо, кому-то отсек кисть. Олесь ударил коня, громко закричал и поскакал на рыцаря. Тот заметил новую опасность, вырвался из кольца, взмахнул мечом, устремляясь на юношу. Они столкнулись, и при первом же ударе новгородец почувствовал силу противника. Трещали щиты, звенели мечи, ржали кони. Как-то само собой получилось, что их оттеснили ближе к лесу. Свей дрался отчаянно, нанося удары все сильнее и сильнее. Вот когда добрым словом вспомнил Олесь ристалищные игры. Уж давно бы он пал от усталости, не будь их. А пока новгородец держался, и держался неплохо. У рыцаря уже были пробиты латы в двух местах, треснул щит. Однако досталось и русичу. Кровоточило левое плечо, в правом боку зияла рана. Силы обоих соперников были на исходе. К счастью, почти исчезло солнце за горизонтом и не так пекло, вот-вот должна прийти вечерняя прохлада. Что творилось на поле битвы ни Олесь, ни свей уже не понимали. В какой-то миг рыцарь обернулся, и новгородец тотчас двинулся вперед, нанося сокрушительный удар по шлему. Противник защититься не успел, но резким и коротким движением провел мечом снизу вверх. Лезвие миновало щит, рассекло кольчугу и вошло в левый бок. В глазах Олеся все потемнело, мелькнули верхушки деревьев, круп лошади и угасающее солнце. Выронив меч, русич рухнул в высокую траву. Он уже не видел, как со смятым шлемом, далеко отброшенный назад, лежал в пяти саженях его противник. Пробегали последние образы, последние мысли, и вскоре сознание молодого человека окончательно померкло.

В темноте наступившей ночи мокрые от пота и крови воины молчаливо собирали на поле брани убитых и раненых. Факелов, правда, не зажигали, в это время года тела можно было различить и так. У берега шумно грузились в обратный путь свеи. От армии, которая приплыла в устье Ижоры, у них остались лишь жалкие остатки. Русичи победили в сражении, и их потери были невелики, однако и им дел хватало. Хоть какие-то раны, но получили все. В этой суматохе никто не обратил внимание, как над лесом почти бесшумно пролетел черный диск. Он двигался медленно, рывками, словно что-то искал. Это продолжалось около десяти минут, пока аппарат не завис. Тотчас в днище корабля открылся люк. Несколько человек в черных облегающих костюмах на тонких тросах спустились вниз. По поверхности они двигались крайне медленно, осторожно. Наконец первый из них склонился над телом простого свея и тихо произнес: