Лучшие немецкие сказки
Шрифт:
– Что ж ты, Гензель, там всё высматриваешь, да постоянно останавливаешься? Смотри под ноги, а то сломаешь!
– Ах, отец, – отвечал Гензель – я смотрю на мою белую кошечку, что сидит на крыше и хочет мне сказать" Прощай ".
Жена ругнулась: "Дурак! Это не твоя кошка, это утреннее солнце светит из-за печной трубы." – но Гензель не смотрел на кошку на крыше, а только постоянно бросал галечку за галечкой из своей сумки на дорогу.
Как пришли они в середину леса, сказал им отец:" Теперь, детки, соберите хворост, а я разведу огонь, чтобы вы не замёрзли". Гензель и Гретель собрали хвороста с небольшую гору. Хворост зажгли и когда огонь разгорелся, жена сказала: " Теперь, детишки, ложитесь к
Гензель и Гретель сидели у огня, и как пришёл обед, они съели свои кусочки хлеба. И пока им слышались удары топора, верили они, что отец где-то близко. Только это был не топор дровосека, а ветка засохшего дерева, что стучала оттого, что ветер мотал её туда-сюда. И сидели детки у огня так долго, что веки их отяжелели, и Гензель и Гретель крепко заснули. Когда они наконец-то проснулись, была уже тёмная ночь. Гретель опять начала плакать и спросила: "Как же мы из леса-то выйдем?" – Гензель ее успокоил: "Подожди немножко, вот выйдет луна, и тогда мы точно найдём дорогу домой." И как только взошла полная луна, Гензель взял свою сестрёнку за руку и пошёл по маленькой гальке, что мерцала в лунном свете, как кучки свежеотчеканенных монет, показывая деткам дорогу. Они шли всю ночь напролёт, и только к началу дня они подошли к отцовскому дому. Когда детишки постучали в дверь, то открыла им мачеха да, увидав их, как начала браниться:" Ах вы, говорит, дурные дети, что же вы так долго в лесу-то спали, мы уж подумали, что вы больше домой не вернётесь." Отец же обрадовался, ибо по сердцу ему было, что дети смогли домой вернуться.
Долго ли, коротко ли, а пришла опять нужда в каждый угол, и услышали детки как мачеха по ночам отцу говорит:" Всё, что нам осталось на пропитание, это полбуханки хлеба, а потом наша песенка спета. Дети должны уйти, мы заведём их в лес поглубже, так глубоко, чтобы они оттуда уже не вернулись. Иначе нет нам спасения!" А дровосек лежал с камнем на сердце и думал: уж лучше бы ты со своими детьми последним куском поделился. Да только баба его и слушать не хотела, а всё о своём пилила да упрекала. Сказал А – говори Б, и если в первый раз он пошёл ей на уступки, то пришлось и во второй раз уступить.
Но дети ещё не спали и подслушали разговор взрослых. Когда отец с мачехой всё-таки заснули, снова встал Гензель и хотел было опять собрать белых камешков, как в прошлый раз, но жена крепко заперла дверь и Гензель не смог выйти. Но всё же он успокоил сестрёнку, сказав: " Не плачь, Гретель, засыпай спокойно, Господь милостив, он нас не оставит."
Ранним утром пришла жена и вытащила детей из постелей. Она раздала им куски хлеба ещё меньше, чем в прошлый раз. По пути в лес раскрошил Гензель свой кусок в сумке, да и стал частенько останавливаться да незаметно крошки на землю бросать.
– Гензель, что ты всё останавливаешься да оглядываешься? – взорвался отец, – не отставай!
– Я вижу мою голубушку, что сидит на крыше и хочет мне сказать "прощай", – ответил Гензель.
– Дурак, – усмехнулась жена, – никакая это не голубка, это утреннее солнце выглядывает из-за печной трубы, – а Гензель всё бросал и бросал крошки на дорогу.
Вот, завела мачеха детей в такую далёкую чащу, где они ещё ни разу в своей жизни не бывали. И снова развели костёр и мачеха сказала:" Сидите здесь, детки; если устанете, можете немножко поспать. А мы пойдём валить лес и вечером, когда закончим, придём и вас заберём." Как пришёл полдень, разделила Гретель свой кусок хлеба с братом, ведь Гензель свой кусок рассыпал по дороге. Зачем они заснули и пришёл вечер; но никто так и не пришёл к бедным детям. Проснулись они тёмной ночью, и Гензель успокаивал сестру, говоря:" Только подожди, Гретель, как луна взойдёт, тогда мы увидим хлебные крошки, что я рассыпал, и они покажут нам дорогу к дому." А как взошла луна, то открылось им, что не могут они найти тех хлебных крошек, ибо склевали их тысячи птиц, что летают по полям и лесам. Гензель сказал Гретель:" Мы скоро найдём путь, " – но поиски были безуспешны. Они шли всю ночь и весь следующий день, с утра и до вечера, но так и не вышли из леса, и они были так голодны, ведь у них не было ничего, кроме нескольких ягод. И когда они устали настолько, что ноги перестали их нести, то легли под дерево и заснули.
Настало третье утро, как они покинули отчий дом. Они снова начали идти, но уходили всё глубже в чащу, и так как помощи было ждать неоткуда, начали детки отчаиваться. И вдруг, в полдень, увидели они красивую белоснежную птичку, что пела на ветке свою песенку, такую красивую, что детки замерли да заслушались. А как закончила она петь, то расправила свои крылья и полетела, словно маня за собой, и бежали детки вслед за ней, и прибежали к маленькому домику, на крышу которого птичка и села. Когда они подошли совсем близко, то оказалась, что домик сделан из хлеба и покрыт пирожными, а окошки в нём сделаны из прозрачного сахара.
– Давай-ка что-нибудь отсюда снимем, – сказал Гензель сестре, – и у нас будет Благословенная трапеза. Я хочу съесть кусок крыши, Гретель, а ты съешь кусок от окна; оно, должно быть, сладкое.
Гензель встал на цыпочки и отломил себе немножко от крыши попробовать на вкус, а Гретель совершенно случайно наступила на ломтик и ломтик хрустнул. И вдруг из горницы раздался тоненький голосок:
– Кто домик мой кусает,
Хрустит да подгрызает?
А они в ответ:
– Это лишь ветер,
Да небесные дети, – и дальше принялись есть, стараясь не хрустеть. Гензель, которому крыша показалась очень вкусной, сорвал с неё кусок побольше, а Гретель, выдавив себе кругленькое сахарное оконце, присела на корточки и уже совсем воспряла духом, как вдруг отворилась дверка, и из дома, опираясь на клюку, выползла сморщенная старушка. Гензель и Гретель испугались так сильно, что у них аж из рук всё попадало. А старушка покачала головой да сказала:
– Ох, милые детки, что же вас сюда принесло? Заходите лучше внутрь, да оставайтесь у меня, не пожалеете.
Взяла она детей за руки и повела их в домик. А там вкуснятины – видимо-невидимо: и молоко, и сахарные пончики, и яблоки, и орехи, чего только нет! А ещё в домике стояли две кроватки, покрытые белоснежными перинами, и когда, основательно подкрепившись, детки легли почивать, показалось им, что попали они в рай.
Но старушка дружелюбной была только с виду, а на деле была злой ведьмой, что подстерегала маленьких детишек и пряничный домик построила специально, чтобы их приманивать. Когда дитя попадало под её чары, она его умертвляла, варила и ела и это был для неё праздник. У ведьм красные глаза и они очень плохо видят вдали, но у них звериное чутье, и так они загодя замечают, когда подходят люди. Когда Гензель и Гретель только вошли в её владения, она злобно расхохоталась и издевательски проскрежетала:
– А вот и моя добыча. Уж эти-то от меня точно не ускользнут!
Рано утром, когда дети ещё не проснулись, она встала и, взглянув на их красивые спокойные личики да румяные щёчки, пробормотала себе под нос: "Хорошей они будут трапезой…". Взяла она Гензеля своими костлявыми руками, отнесла его в хлев, да и посадила его там в клетку. Ему хотелось кричать, что есть сил, да всё без толку. Потом пошла она к Гретель, встряхнула ее посильнее и гаркнула:
– Вставай, лежебока, принеси воды да приготовь своему братцу, что сейчас в хлеву сидит, что-нибудь повкуснее, он потолстеть должен. А как потолстеет он, так я его съем.