Лучшие отели мира
Шрифт:
Пункт назначения назывался виллой Giona, расположенной в 15 минутах езды от Вероны. Вылететь со всеми не получилось, и добирались мы туда самостоятельно, часа два на автомобиле из Венеции. Оказалось, область Венето не имеет ничего общего с городом дожей и живописно запущенных дворцов на Гранд-канале. Это такая буколическая страна озер и зеленых холмов, и если бы не разбросанные повсюду палладианские виллы (построенные самим великим мастером Возрождения Андреа Палладио или его учениками) и виноградники, ее и вовсе можно принять за какую-нибудь Ирландию. Правда, мешают пальмы, кипарисы и апельсиновые деревья.
Вообще –
Часть Венето, от Вероны до озера Гарда, так и называется «val polis cellae» – «долина множества погребов», знакомая нам по винным этикеткам Вальполичелла. Здесь еще в античные времена делали и поставляли к столу римских императоров знаменитый в Древнем Риме ретикум – вино из подвяленных ягод. Из-за прохладного климата виноград созревает здесь поздно, и его оставляют на лозе до ноября, а то и до декабря. Этот метод «заизюмливания» звучно называется аппасименто, он благополучно дожил до наших дней, как и старые винодельни и прекрасные виллы.
Некоторые из их нынешних хозяев (почти сплошь виноделов) поступили весьма остроумно: они открыли ворота своих замков с парками и погребами для посетителей и даже для постояльцев. Поступок тем более прозорливый, что главное богатство региона – не музеи и соборы, не архитектурные изыски, хотя и они встречаются, а то, что невозможно уловить набегами из гостиниц или увидеть из окна экскурсионного автобуса, – винно-гастрономическая цивилизация. Чтобы ее понять, осознать, как неразрывно она связана со всей средиземноморской культурой, надо в этих местах пожить, попробовать их на вкус. Ведь и само слово «вкус» – кодовое в итальянской цивилизации.
И, в конце концов, мы добрались до нашего жилища. С крыльца открывался фантастический вид на оливковый сад и парк, который, казалось, до самого горизонта продолжали бесконечные виноградники. Наша комната находилась в боковой части здания с типично ренессансными сводчатыми окнами. Ее в обе стороны продолжали средневекового вида башни. Центральная часть с прекрасной балюстрадой, как выяснилось, была переделана вообще в середине XX века, а имя Giona принадлежит знатным венецианцам, построившим виллу в начале XVI века. Явление типично итальянское, особенно хорошо заметное в провинциальных постройках: они как-то очень легко сочетают в себе разные стили, времена и моды, не теряя при этом гармоничности и даже определенного единства.
Наша комнатка была обставлена милой фермерской мебелью конца XIX века, другие отделаны с аристократической роскошью XVIII века. И каждая носит имя какого-то, как видно, почитаемого хозяевами знаменитого веронца – от великого Веронезе до неизвестного мне художника-декоратора Angelo dell’Oca Bianca, скончавшегося в 1942-м.
Во всем – какое-то негостиничное очарование частного дома. Здесь не мелькают горничные с тележками, наполненными одноразовой банной косметикой, официанты с подносами из room service, дежурные и консьержи. Ты уходишь – и твоя комната кем-то невидимым убирается. Вроде бы есть часы завтрака, но можно проспать, прийти позже – все равно накормят.
А с ужинами и обедами вообще все очень разнообразно. Можно, конечно, отправиться куда-то или заказать на месте. Но если вдруг возникнет желание самим приготовить что-нибудь – добро пожаловать на кухню, где в холодильниках на этот случай запасена куча продуктов.
Иной раз хозяйка дома Марилиза Аллегрини предлагает постряпать вместе, а то приглашает свою приятельницу Валери, которая гениально печет хлеб по старинным рецептам. Приходит сосед Габриель Феррон – он тут недалеко владеет рисовыми плантациями. Готов уморить любого, убеждая, что с пшеничной мукой давно пора покончить, потому что рис – главное достижение человечества.
Меня, правда, Габриель успокоил: резортто я готовлю правильно. Но мой рецепт все же показался ему слишком канительным. Оказывается, того же эффекта можно достичь проще и быстрее – я вам скоро расскажу, как. Короче, я уже на второй день почувствовала себя другом дома и основательно вошла в курс дел семьи Аллегрини, которая, надо сказать, меня удивила и даже потрясла.
Знаете, почему на самом деле Аллегрини так широко распахнули двери виллы? Они вознамерились всему миру доказать, что их вино – самое лучшее. Теперь-то я и сама могу объяснить эту очевидную вещь кому угодно. Но вот когда отец Марилизы Джованни и ее братья Вальтер и Франко в начале семидесятых купили участки на холодном, голом, каменистом холме Ла Грола, все сочли их сумасшедшими.
Да и зачем им было все это? Виноделием эта семья занимается с XVI века, и, как у всех в Вальполичелла, особых проблем не было: всегда гигантские объемы среднего, недорогого и хорошо продаваемого красного сухого вина плюс налаженное производство более дорогих и сложных из подвяленного винограда – сухого Amarone и Recioto, единственного в мире сладкого красного вина, которое делается путем естественной ферментации, без добавления сахара. Однако Джованни этого показалось мало. Он вознамерился создать великие вина, которые бы возродили былую славу Вальполичелла.
Не случайно он купил поместье Giona у восточного склона горы Colle di Castelrotto, где была найдена самая древняя в Италии винодельня, датируемая аж V веком до н. э. Джованни, рассказывает Марилиза, хотел выразить в вине образ своей земли, с ее каменистыми, богатыми минералами почвами (миллионы лет назад здесь было дно океана, и до сих пор на холмах находят ископаемые морские раковины), резкими ветрами, перепадом температур между днем и ночью. Он восстал против предписанного государственным законом непременного использования для контролируемых вин региона Вальполичелла трех сортов винограда – «корвины», «родинеллы» и «молинары». Он убеждал, что самый ценный – «корвина», а «молинара» все только портит.