Лучшие сказки мира
Шрифт:
– Несись!
И курица снесла золотое яичко. С тех пор всякий раз, как Джек говорил ей: "Несись!" - курица несла по золотому яичку.
Так-то вот. Но Джеку этого показалось мало, и вскоре он опять решил попытать счастья на верхушке бобового стебля. В одно прекрасное утро встал он пораньше и полез на бобовый стебель и все лез, и лез, и лез, и лез, и лез, и лез, пока не добрался до самой верхушки. Правда, на этот раз он поостерегся сразу войти в людоедов дом, а подкрался к нему потихоньку и спрятался в кустах. Подождал, пока великанша пошла с ведром по воду, и - шмыг в дом! Залез
– Фи-фай-фу-фам, дух британца чую там!
– закричал людоед.
– Чую, чую, жена!
– Да неужто чуешь, муженек?
– говорит великанша.
– Ну, если это тот сорванец, что украл твое золото и курицу с золотыми яйцами, он уж, конечно, в печке сидит!
И оба бросились к печи. Хорошо, что Джек не в ней спрятался!
– Вечно ты со своим "фи-фай-фу-фам!" - сказала людоедша.
– Да это тем мальчишкой пахнет, какого ты вчера поймал. Я только что зажарила его тебе на завтрак. Ну и память у меня! Да и ты тоже хорош - за столько лет не научился отличать живой дух от мертвого!
Наконец людоед уселся за стол завтракать. Но он то и дело бормотал:
– Да-а, а все-таки могу поклясться, что...
– и, поднявшись из-за стола, обшаривал и кладовую, и сундуки, и поставцы... Все узлы и закоулки обыскал, только в медный котел заглянуть не догадался.
Но вот позавтракал людоед и крикнул:
– Жена, жена, принеси-ка мне золотую арфу!
Жена принесла арфу и поставила ее перед ним на стол.
– Пой!
– приказал великан арфе.
И золотая арфа запела, да так хорошо, что заслушаешься! И все пела и пела, пока людоед не заснул и не захрапел; а храпел он так громко, что чудилось, будто гром гремит.
Тут Джек и приподнял легонько крышку котла. Вылез из него тихо-тихо, как мышка, и дополз на четвереньках до самого стола. Вскарабкался на стол, схватил золотую арфу и бросился к двери.
Но арфа громко-прегромко позвала:
– Хозяин! Хозяин!
Людоед проснулся и увидел, как Джек убегает с его арфой.
Джек бежал сломя голову, а людоед за ним и, конечно, поймал бы его, да Джек первым кинулся к двери; к тому же ведь он хорошо знал дорогу. Вот прыгнул он на бобовый стебель, а людоед нагоняет. Но вдруг Джек куда-то пропал. Добежал людоед до конца дороги, видит - Джек уже внизу, из последних силенок спешит. Побоялся великан ступить на шаткий стебель, остановился, стоит, а Джек еще пониже спустился. Но тут арфа опять позвала:
– Хозяин! Хозяин!
Великан ступил на бобовый стебель, и стебель затрясся под его тяжестью.
Вот Джек спускается все ниже и ниже, а людоед за ним. А как добрался Джек до крыши своего дома, закричал:
– Мама! Мама! Неси топор, неси топор!
Мать выбежала с топором в руках, бросилась к бобовому стеблю, да так и застыла от ужаса: ведь наверху великан уже продырявил облака своими ножищами.
Наконец Джек спрыгнул на землю, схватил топор и так рубанул по бобовому стеблю, что чуть пополам его не перерубил.
Людоед почувствовал, что стебель сильно качается, и остановился. "Что случилось?" - думает. Тут Джек как ударит
Джек показал матери золотую арфу, а потом они стали ее за деньги показывать, а еще золотые яйца продавать. А когда разбогатели, Джек женился на принцессе и зажил припеваючи.
СОРОК БРАТЬЕВ И ИХ СЕСТРИЧКА
У одного отца было сорок сыновей и одна дочь - слепая девочка. В доме у них стояли в ряд сорок две кровати. Каждое утро слепая девочка оправляла постели и ставила на огонь большой котел, в котором варилась похлебка на всю семью, а к обеду расставляла на столе сорок две миски.
Чтобы прокормить своих детей, отец от зари до зари трудился на своей обширной ниве и выращивал на ней пшеницу, зерна которой были величиной с ягоду кизила. Посреди нивы росла молодая яблонька, а под яблонькой бил родник холодной, прозрачной воды.
Подошла осень. Листья на яблоньке пожелтели, а плоды налились соком. Старик запряг лошадей, обмолотил снопы и свез зерно в амбар. А сыновья вывели на поле волов и начали перепахивать землю; над бороздами поднялся белый пар. Отец стал переходить с межи на межу и разбрасывать семена, которые падали в черную землю, словно золотые градинки. Через три дня вся нива почернела. Но старик надорвался на тяжелой работе, заболел и слег. Напрасно дочка поила его целебными кореньями - ничто уже не могло вернуть ему здоровья. Почувствовал отец, что приближается его последний час, позвал сыновей и сказал им:
– Дорогие мои дети, я отправляюсь туда, откуда никто не возвращается. Подходите ко мне по очереди, я хочу проститься с вами.
Когда все сыновья простились с отцом, он приподнялся и сказал:
– Помните, что самый сладкий хлеб родится на нашей ниве. Дружно возделывайте ее и живите как полагается братьям. Не ссорьтесь между собой. А теперь пусть кто-нибудь из вас принесет мне воды из родника, что течет посреди нивы. В свой последний час я хочу омочить губы в той воде, которую пили мои деды.
Сорок братьев схватили глиняные кувшины и помчались на ниву. Но, прибежав туда, они вместо того, чтобы наполнить их водой, оставили кувшины под яблоней, срезали себе по палке и начали вымеривать ниву.
– Братцы, для чего вы вымериваете ниву?
– спросил самый младший брат.
– Будем ее делить!
– ответили хором тридцать девять голосов.
Начали братья делить ниву и перессорились. Стали кричать друг на друга, замахиваться палками, а потом и в драку полезли. Так все кувшины и поразбивали.
– Что там делают мои сыновья?
– слабым голосом спросил старик, услышав шум.
– Дерутся из-за нивы, - ответила слепая девочка.
– А водицы мне принесли?
– Нет, батюшка.
Тяжело вздохнул старик, а потом приподнялся и проклял сыновей:
– Да будет на вас мое проклятие! Коли вы так жадны на землю, то превратитесь в кротов и всю жизнь ройтесь в ней!
Проклял отец сыновей в свой смертный час, и они сразу же превратились в кротов. Разбежались по ниве в разные стороны, вырыли сорок нор и исчезли в земле. Провалились в подземное царство.