Лучшие сказки мира
Шрифт:
– Увы, увы, сын мой! Это невозможно!
– возразила королева.
– Не под силу это моим чарам. Но, быть может, моя наставница, волшебница Остри, скажет, что надо делать.
И королева-мать поспешила к пещере Остри. Вскоре она вышла оттуда, бледная как смерть, с пучком пылающих трав в руках. Она прошептала над травами какие-то заклинания, и вдруг голубь обратился в ястреба, его окружили двадцать четыре серых цапли, а над ними взвились семь молодых лебедей.
И все они немедля полетели через глубокое синее море. Море так и металось, так и стонало под ними. Но они все летели и летели и наконец подлетели к замку
Медленно-медленно под звуки торжественной музыки двигались они, пока не приблизились к деревьям, на которых сидели птицы. И тут Флорентин-ястреб издал крик, и все птицы поднялись в воздух - цапли летели низко, молодые лебеди над ними, а ястреб кружил выше всех. Свадебные гости дивились на птиц, как вдруг - хлоп!
– цапли ринулись вниз и рассеяли всадников. Молодые лебеди окружили невесту, а ястреб кинулся на жениха и привязал его к дереву. Тогда цапли опять слетелись в тесную стаю, и лебеди уложили им на спину свою мать, как на пуховую перину. Потом птицы взвились в небо и понесли невесту к замку принца Флорентина.
Вот как птицы расстроили свадьбу! Такого чуда еще никто не видывал. А свадебные гости? Им только и оставалось, что глядеть, как прекрасную невесту уносят все дальше и дальше, пока, наконец, и цапли, и лебеди, и ястреб не скрылись из виду.
Принц Флорентин в тот же самый день доставил дочь графа Мара в замок своей матери, королевы, а та сняла с сына заклятие, и все они зажили счастливо.
ХРАБРЫЙ МАЗИНО И ВЕДЬМА
Случилось все это в Покапалье - маленьком горном селении. Его домишки толпятся на самой макушке высокого холма. Склоны холма до того круты, что, когда курам приходит время нести яйца, жители Покапальи каждой несушке подвязывают полотняный мешочек. А не подвяжи - яйца так и покатятся вниз по склону, прямо к подножию холма, поросшему густым лесом. По щому этому видно, что жители Покапальи вовсе не такие лежебоки, какими они слывут.
О беднягах вообще много чего рассказывают. Сложили даже поговорку: "В Покапалье все наоборот - осел погоняет, хозяин ревет". Но поговорку эту придумали крестьяне из долины. Ведь жители долин только и ждут случая посмеяться над жителями гор. А над покапальцами смеялись особенно охотно. "За что же?" - спросите вы. Да только за то, что те были людьми покладистыми и никому ни в чем не перечили.
– Э-э, - отвечали они насмешникам, - дайте срок, вернется наш Мазино, посмотрим тогда, кто заревет громче - мы или вы!
Но покапальцы знают, кто такой Мазино, а вы не знаете? Ну так вот. Мазино - это любимец всего селения. Не подумайте, что он какой-нибудь богатырь. Вовсе нет.
Мазино родился сущим заморышем, маленьким и хилым. Мать испугалась, что он совсем раздумает жить на свете, и решила выкупать его в теплом вине. Отец Мазино докрасна раскалил на огне подкову и сунул ее в лохань с вином, чтобы оно нагрелось. После такого купанья Мазино и стал хитрым, как вино, и крепким, как железо. А в люльку маленького Мазино положили скорлупки незрелого каштана. Ведь всякому известно, что горькие зеленые каштаны делают человека умным. И верно, Мазино ума занимать не надо было - своего хватало.
Вот каков Мазино! Откуда же он должен был приехать?
А между тем в Покапалье начало твориться что-то непонятное. Каждый вечер ведьма Мичиллина похищала из стада покапальцев то корову, то быка.
Страшная ведьма Мичиллина жила в лесу у самого подножия холма. Стоило ей только дунуть - и коровы как не бывало. Крестьяне, слыша, как с наступлением темноты ведьма шуршит и возится в лесу, стучали от страха зубами и падали на колени, призывая всех святых. Они даже стихи сложили:
Осел погоняет,
Хозяин ревет,
Внизу под горой
Мичиллина живет.
Мы ночью боимся
Ступить на порог:
Чихни Мичиллина
Мы валимся с ног.
Глухими ночами
Все снова и снова
У нас исчезают
Быки и коровы.
Ужасная ведьма
Всех бедствий причина!
Дрожите, бегите,
Идет Мичиллина!
Раньше в Покапалье коровы паслись, сколько хотели и когда хотели, а ночевали где придется. Теперь их на ночь сгоняли на полянку, выставляли дозорных и разводили огромные костры. Но и это не помогало. Потому что стоило проклятой ведьме Мичиллине зашевелиться в кустарнике, как дозорные жались к костру, затыкали себе уши пальцами и зажмуривали глаза. А чуть рассветет, глядь - опять в стаде не хватает одной, а то и двух коров. Тут дозорные принимались вопить и плакать, трясли кулаками и посылали ведьме проклятья.
Не подумайте, что коров не искали. Крестьяне Покапальи устраивали даже облавы, только, разумеется, днем. Но ни коров, ни самой Мичиллины они так ни разу и не видели. С наступлением дня Мичиллина исчезала, оставляя только следы огромных сапог на сырой земле да пряди длинных черных волос на колючих ветках кустарника.
Пришлось бедным покапальцам запереть своих коров в хлевах и ни на шаг не выпускать оттуда.
Шли недели и месяцы. Коровы взаперти совсем захирели. Они так отощали, что вместо скребницы их можно было чистить граблями - зубья грабель как по мерке приходились между торчавшими ребрами.
Никто не отваживался водить скотину на пастбище, никто не ходил в лес, и грибы, которых никто не собирал, вырастали величиной с зонтик.
Жители Покапальи каждый вечер сходились на деревенской площади, чтобы решить, что же им делать. Вечера в горах холодные, и покапальцы разводили костер. Сидя у огня, они чесали затылки и на все лады кляли свою несчастную судьбу, а заодно и ведьму Мичиллину.
Чесали они затылки семь дней, чесали дважды семь дней, чесали трижды семь дней и, наконец, надумали просить защиты у самого графа.
Граф жил в круглом замке на вершине соседнего холма. Замок был обнесен высокой каменной стеной, густо утыканной поверху гвоздями и битым стеклом.
Вот в одно прекрасное утро покапальцы подошли к воротам замка. Они сняли свои круглые рваные шляпы и только потом осмелились постучать в ворота. Им открыли, и покапальцы очутились во дворе замка. Они увидели множество графских наемных солдат. Солдаты сидели на земле и мазали свои пышные рыжие усы оливковым маслом. А посреди двора в бархатном кресле восседал сам граф. Четыре солдата, могучие, как молодые дубы, старательно расчесывали графу его длинную-предлинную черную бороду четырьмя гребешками. Чесали они ее с самого верху до самого низу, а потом опять с самого верху до самого низу.