Лучший частный детектив
Шрифт:
— И что мне делать, пока вы будете разбираться?
— Вам придётся пройти в соседнюю комнату, — подал я голос. — Там на кровати спит женщина, это моя мама. Рядом с кроватью стоит стул, на нём вы и подождёте, пока мы здесь закончим наши дела.
— Ну, хорошо, я посижу у ног вашей мамы. У меня тоже была мама, пока Господь не призвал её к себе. Я готов ждать сколько нужно.
Я проводил его в комнату к матери, убедился, что она всё ещё спит, и вернулся к Сербу и Полковнику.
— Ты побудь с ним, пока я разберусь с водителем, — сказал мой новый товарищ по несчастью, — да не вздумай вестись
— Об этом можешь не волноваться. Я такого наезда никому не прощу.
— Вот это по-нашему! Правильно говоришь, брат: настоящие мужики такое не прощают. Жди, я быстро.
Он ушёл. Полковник, надёжно связанный скотчем, сидел на низком диване. Его тёмные глаза смотрели на меня безо всякой надежды. И снова что-то в его чертах показалось мне знакомым.
— Скажите, Полковник, — спросил я, — а мы с вами никогда не встречались раньше? Мне кажется, будто я узнаю ваше лицо.
— Нет, Игорь, мы никогда не встречались с вами.
— Вы уверены в этом?
— Абсолютно.
— Странно, у меня хорошая память на лица, и я определённо видел вас прежде.
Он усмехнулся:
— Нет, мы не знакомы с вами. Но вас хорошо знает моя сестра, а мы весьма похожи с ней.
— И кто же она?
— Её зовут Виктория. Припоминаете вчерашний вечер?
Я молчал. Мне всё стало ясно.
— Андрей, он же Серб, её муж?
— Да.
— И что он здесь делает? Чего вы хотели от него? Зачем пытали?
— Да он просто появился не вовремя. Два года от него не было никаких известий, и все уже решили, что его нашла та пуля, которую он так упорно искал последние лет двадцать. Пару дней назад явился, правда, не пустым, с деньгами и претензией, естественно, на жену, на салон и квартиру. То есть как полноправный хозяин объявился, не понимая, что изменилось время, что Вика давно уже не та двадцатилетняя девчонка, какую он захомутал когда-то, и у неё теперь свои взгляды на жизнь.
Вот я и решил с её согласия отправить Серба туда, откуда он появился: в небытие. Нужно было только узнать у него, куда он спрятал привезенные деньги. Этим, собственно, и занимался Доктор. По его словам, ещё день-два и клиент бы запел о чём угодно. Да, видно, не судьба. Напрасно в хорошенькую головку сестрёнки пришла мысль вернуть своего строптивого возлюбленного таким образом. Да, признаться, и я вас недооценил.
— А что, решить эту проблему с Сербом по-хорошему, без крови было нельзя?
— А с ним по-хорошему сложно разговаривать. Он всё время как на войне: сперва стреляет, а потом думает.
— Ясно, но почему-то мне кажется, что в этой ситуации его бы оправдал любой суд. А как вы можете объяснить наличие Доктора в вашем, с позволения сказать, охранном агентстве? Ведь это же монстр, явно больной человек, место которому даже не в психбольнице, а где-нибудь в тюрьме особого режима, в камере для пожизненно осуждённых. И, кстати, давно вы занимаетесь такими охранными делами?
Полковник молчал.
— Похоже, давно.
Я поднялся со стула:
— Вот что, пусть Серб решает вашу судьбу. Я на его стороне, как бы он ни поступил. Прощайте, Полковник. С вашего позволения свой кейс я заберу с собой. Он мне дорог, как память о событиях этой ночи.
В коридоре я услышал негромкие хлопки выстрелов. Из комнаты, где мы разбирались с охранниками, вышел Серб с пистолетом в руках.
— Это было обязательно? — спросил я его.
— Да, брат, так нужно, чтобы покончить с этим навсегда. Не бери в голову, пусть этот грех будет на мне. Ты постой здесь, я разберусь с Серёгой и будем двигать отсюда.
— Давно знаешь его?
— Давно, ещё с Карабаха. Нам есть что с ним вспомнить.
Он вошёл в комнату и закрыл за собой дверь. Пробыл он там минут десять. Я не знаю, о чём они говорили. Но раздался хлопок выстрела, и Серб появился в дверях с небольшим портфелем в руках.
— Здесь для нас кое-что в качестве компенсации за моральный и физический ущерб, — сказал он. — Сейчас бери свою маму, захвати нотариуса и дуйте наверх к машине. Она, кстати, на мне числится. Ты подожди меня там, права мои поищи, а я задержусь здесь немного. Нужно ликвидировать по максимуму следы нашего присутствия здесь, и устроить как бы имитацию местной разборки для тех, кто когда-то найдёт эту базу. Думаю, что это будет не скоро.
— Хорошо, как скажешь, Андрей.
Я на руках вынес крепко спящую маму наверх, уложил её на заднее сидение микроавтобуса. Молчаливый нотариус, держа в руках потрепанный портфель, пристроился впереди салона. Я нашёл в бардачке права Серба с техпаспортом на машину и сел за руль.
Передо мной среди обширной поляны, со всех сторон окружённой лесом, располагалась какая-то заброшенная база, скорее всего, военная. Ограждающая её колючая проволока местами была порвана, некоторые столбы повалены, сторожевая вышка сильно покосилась. Полуразрушенная корнями трав и деревьев дорога с асфальтовым покрытием шла от бункера, из которого мы только что вышли, и исчезала среди деревьев. Метрах в ста виднелась огромная воронка, уже оплывшая от времени. Я вспомнил девяностые годы и решил, что это взорванная когда-то шахта для пуска баллистических ракет.
Ощутимо болели рёбра справа и колено левой ноги.
Андрей появился спустя минут сорок. От него сильно пахло бензином. Кряхтя, Серб пристроился на коленях между сидениями.
— Всё в порядке, — сказал он, — хрен кто когда свяжет нас с этим местом. Обе двери я запер на винтовые замки, так что попасть в бункер теперь будет непросто. Положи ключи в бардачок, глядишь, пригодятся ещё. Поехали, только, я прошу тебя, брат, осторожнее на ухабах: помни о моей заднице. У тебя, кстати, нет знакомого проктолога?
Я обещал подумать, и мы медленно тронулись с места. С момента ночного звонка прошло всего лишь четыре часа.
Выехав из леса, я сразу же определил, что мы находимся километрах в шестидесяти от Города. Спустя час наш микроавтобус уже мчался по самому длинному проспекту в направлении с востока на запад. За все время в салоне машины не было произнесено ни слова. Почему-то было не до разговоров.
Ближе к центру мы попрощались с нотариусом. Серб взял у него номер телефона и сказал, что побеспокоит ближайшими днями. Соломон Матвеевич был сама любезность. Он заверил, что в любое время он готов помочь таким достойным людям, которые вырвали его из лап этих бандитов.