Лучший друг брата - мой враг
Шрифт:
— Выглядит ужасно, — говорю я больше себе, но не могу отвести от нее глаз. Какого хрена Норт притащил меня сюда, чтобы я это увидел? Он не знает, что я влюблен в его сестру. Не может быть.
Когда Тинсел допевает последнюю ноту, толпа взрывается радостными возгласами, и я наблюдаю, как она смеется, когда кланяется и передает микрофон кому-то другому. Прежде чем я успеваю моргнуть, она исчезает в толпе, и моей целью становятся ее поиски.
Норт исчез, но я, наконец, беру след Тинсел после того, как пробиваюсь к бару. К тому времени, как я добираюсь
— Понятия не имел, что ты не умеешь петь, — говорю я, и Тинсел встречается со мной взглядом.
Она свирепо смотрит на меня, прежде чем вынуть лайм изо рта и небрежно бросить его через плечо.
— Кто тебя спрашивал-то, придурок?
Фрости фыркает, а затем быстро прикрывает рот, как будто она не хотела этого делать. Сама же Тинсел пытается сохранить невозмутимое выражение лица, но ее попытка с треском проваливается, когда на нее накатывает приступ похихикай-со-своей-лучшей-подругой-и-соседкой-по-комнате.
— Как долго вы двое здесь? — Я смотрю на пустые рюмки, разбросанные по бару, а Тинсел выпрямляется достаточно, хмуро глядя на меня.
— Ты не мой брат, придурок. — Она тычет мне в грудь, а затем издает какой-то звук. — Я поранила палец о твою грудь. Мне следует выписать тебе штраф.
— Прости, за то, что моя грудь слишком твердая? — Как только эти слова слетают с моих губ, я жалею, что не могу взять их обратно.
Тинсел фыркает, а затем каким-то образом зацепляется своими смехотворно высокими каблуками за пустоту и начинает падать. Я протягиваю руку и хватаю ее за талию, прежде чем она успевает упасть лицом вниз, а затем рычу от разочарования. Почему ее изгибы должны быть такими чертовски мягкими?
— Хороший улов, придурок, — говорит Фрости, а затем прочищает горло. — Я имею в виду Джек. Извини, она на меня плохо влияет.
— Я заметил. — По какой-то причине я все еще удерживаю Тинсел за бедра, но это хорошо, потому что она снова начинает раскачиваться.
— Ты хуже всех, тебе об этом известно? — Тинсел начинает расплываться, когда тычет пальцем так близко к моему лицу, что буквально щелкает меня по носу. — Ты с твоими идеальными волосами и телом. — Потом она начинает трепать меня по волосам. — Просто мистер Совершенство, вот кто ты, Джеки.
— Ты пьяна, — констатирую я, а Тинсел пожимает плечами.
— Может быть, но это не твое дело.
Она поворачивается к Фрости и поднимает руку, чтобы дать пять.
— Утекай, верно?
— Абсолютно.
Она хлопает себя по руке, и затем они обе чуть не падают.
— Ладно, думаю, на сегодня достаточно. — Я оглядываюсь в поисках Норта, когда слышу, как они вдвоем начинают протестовать. Это он вытащил меня сюда, а теперь его нигде не видно.
— Вы двое повеселитесь, — говорит Фрости, хватая свое пальто. — Я пообещала своей двоюродной сестре, что испеку ей свежие булочки с корицей для завтрашней вечеринки, посвященной раскрытию ее гендера. Я останусь ночевать у нее, ведь она на сегодня мой персональный водитель.
Фрости машет кому-то в дверях, и я вижу Кэрол, стоящую там с округлившимся животом. Фрости в последний раз машет на прощание Тинсел, а Норта по-прежнему нет и в помине.
— Дерьмо, — говорю я себе под нос, хватаю пальто Тинсел со стула позади нее и пытаюсь укутать ее. Тинсел не нужно демонстрировать такое количество аппетитных изгибов — во всяком случае, на публике.
— Что ты делаешь? Я не готова еще уходить! — кричит она, перекрикивая музыку. — Мне нужно спеть еще семь песен.
— Не сегодня. — Схватив Тинсел за талию, я практически выношу ее из бара, а она все время нудит.
— Ты все разрушаешь, — говорит она и сильно толкает меня локтем в бок. — Я единственный человек во всем этом чертовом городе, которого ты терпеть не можешь.
— Это неправда, — пытаюсь слабо защищаться. — Гэри на почте — придурок.
— Это потому что в прошлом году ты не подарил ему подарок на Рождество. — Тинсел усмехается. — Он у нас единственный почтальон, а ты не оставил ему чаевых!
— Конечно, оставил, я… — Я замолкаю, потому что пытаюсь вспомнить, действительно ли я это сделал или нет.
— Видишь? — Она снова раскачивается на каблуках, начиная падать. — Черт.
Я хватаю Тинсел как раз вовремя, но в процессе поскальзываюсь на мокром снегу. Мои руки обнимают Тинсел, и я прижимаю ее к кирпичной стене переулка между «Джингл Баром» и парикмахерской. На этом маленьком участке пространства темно, но света достаточно, чтобы я мог видеть, как она смотрит на меня снизу вверх и насколько мы близки.
— Может быть, если ты перестанешь кричать на меня достаточно долго, ты увидишь, как сильно мне нравится подначивать тебя.
Дыхание Тинсел щекочет мои губы, и я чувствую цитрусовый аромат лайма и привкус выпитого ей шота. Мгновение тянется так медленно, что я чувствую биение сердца Тинсел напротив своего, когда наклоняюсь ближе. Можем ли мы воспользоваться этим украденным моментом? Можно нам всего один поцелуй? Мысль о том, чтобы сделать это и потерять ее навсегда, слишком болезненна. Тинсел слишком много выпила, и я знаю, что завтра она пожалеет об этом. Я не позволю этому случиться и вбить клин между нами.
— Давай, милая, — говорю я, откидываясь назад и заправляя ее выбившиеся локоны за ухо. — Давай-ка отвезем тебя домой.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Тинсел
С моих губ срывается стон по мере пробуждения. Я так счастлива, что мне не нужно сегодня работать, потому что я никак не смогла бы войти в рабочую колею. Сколько шотов я в себя влила? Могла ли я быть до сих пор такой пьяной?
Я тру глаза, думая, что во всем виноват Джек. Он был причиной того, что один шот вылился в два, а затем в три. Подождите-ка, думаю, что после них могли быть еще три. Когда его существование перестанет меня беспокоить?