Лучший экипаж Солнечной
Шрифт:
– Я не думал, что это будет так сразу, – признался Эссекс.
– И нам действительно не дали времени подготовиться, – вздохнул Рашен. – Ну ладно. До Собрания Акционеров мы все равно не вернемся, топлива для бустеров нам больше никто не даст. А там, глядишь, и оставят нас летать, пусть и в урезанном составе.
– Оптимист! – сказал Эссекс. Как выругался.
– На себя посмотри. Ладно, что дальше? Мы выходим к Марсу очень удобно, как раз по касательной к отрабатываемой точке. Но вот тебе, старина, придется сделать
Эссекс судорожно зевнул. Его штаб на «Гордоне» в любом случае должен был корректировать заход группы на цель и управлять огнем. Так что в изменившихся обстоятельствах «Гордону», чтобы сделать «небольшой крючок», предстоял маневр на самых больших в группе ускорениях, как положительных, так и отрицательных, а потом еще и лишний разгон. Жилистый Эссекс ускорения не боялся. Он просто заранее предвидел, какие нагрузки лягут на ходовую часть корабля, и уже привычно нервничал.
– Значит, все лишние пусть встают на разворот и дуют обратно, – резюмировал адмирал. – Торжественного прощания не будет. Во-первых, нечего их раньше времени расстраивать, во-вторых, приказ все-таки секретный. А остальные – сам знаешь, полный вперед.
– Сейчас посчитаем, – кивнул Эссекс.
– Погоди минутку, – усмехнулся Рашен. – Спорим, мои охламоны уже посчитали все возможные маневры? Включая и штурмовой заход?
– Даже спорить не буду. Ладно, разбирайся, мне же работы меньше.
– И не психуй, Фил.
– На себя посмотри.
– Отправляй пока ребят.
– Догадался, господин адмирал, сэр…
Рашен с усилием оттянул воротник и поворочал шеей.
– Пожалуйста, Фил, не переживай так, – очень мягко попросил он.
Эссекс что-то недовольно буркнул и отключился.
Рашен встал и был вынужден схватиться за кресло, потому что его вдруг повело вбок. Если кто и не был готов, что у него вдруг отгрызут половину группы, так это ее командир. Вернуться с победой на Землю, собрать волю в кулак и одним махом сдать дела он мог. А вот терять самое дорогое по частям… Внезапная утрата самых мощных кораблей и всего москитного флота в придачу страшно ударила по его самолюбию. Унизила, как никогда в жизни. Видимо, в Адмиралтействе действительно хотели сделать все для того, чтобы пришел адмирал Рашен домой, как он сам выразился, тихий и послушный, знающий свое место.
Только на самом деле его разозлили.
Русский парень Олег Успенский с детства привык к унижениям, дискриминации, угрозам и всяческим плевкам в душу. И уже годам к двадцати напугать его, заставить плясать под чужую дудку, короче говоря, согнуть было совершенно невозможно. А сам он пугать, заставлять и гнуть так и не научился, видимо, это шло вразрез с русской ментальностью. Но зато приобрел редкую способность вербовать сторонников и уговаривать противников. Выбился в люди исключительно за счет ошеломляющей честности и прямоты. От него не ждали подвоха
И каждый раз, сталкиваясь с подлостью и интригами, Рашен хватался за голову, чтобы не потерять ее.
Он уже предчувствовал, что выход группы F к Поясу на соединение с полицейскими силами задуман Адмиралтейством неспроста. Против группы уже была совершена какая-то вопиющая подлость, только непонятно, в чем именно она заключалась. И Адмиралтейство боялось, что, когда мерзость всплывет, Рашен двинется к Земле искать справедливости. Тогда полиция возьмет «Тушканчик» на абордаж и схватит взбунтовавшегося русского. А Эссекс покорно отведет группу на верфи под реконструкцию. Вполне разумный план.
Это если не предполагать, что Рашен бросит у Марса один скаут и заставит его прослушивать эфир. И, если удастся, нащупать контакт с Сетью. А значит, оторванная в секретном походе от информации группа F обретет уши. И быстро разберется, что против нее задумали.
И если не знать, что с виду лояльный Эссекс увяз в антиправительственном заговоре по самое никуда. Причем с огромным удовольствием.
А также если не учитывать взрывоопасное настроение рядовых астронавтов, готовых скорее обстрелять Землю, чем спуститься на нее.
И значительно переоценивать желание полицейских конфликтовать с элитной ударной бригадой, во главе с человеком, у которого они всю жизнь учились воевать. За исключением разве что полицейского адмирала, который учился вместе с Рашеном.
Только вот одна загвоздка. Как, зная все это, выдержать напряжение предстоящих дней? Уберечься от мучительных раздумий о том, как именно тебя подставили? Сохранить выдержку, когда беда нагрянет? И не сорваться в истерику, найти выход с трезвой головой?
Лучший выход. А может, и единственный.
Рашен нащупал рычажок интеркома.
– Старпом коммандер Боровский, – сказал он. – Ко мне!
В унитазе тихо журчало и хлюпало. Скаут «Рипли» осторожно выдвинулся из тени, ощупывая поверхность Цербера оптическими сканерами.
– Вот он, наш маячок… – проворковал Файн, вглядываясь в монитор. – Целенький. Что же ты молчишь, зараза, а? Так. Мужики, а это что?
– В радарном диапазоне не виден. В инфра не виден. Шеф, можно СВЧ?
– Даже и не думай. Ну, мужики, смотрите, пока живые.
На поверхности по обе стороны от маяка сидели два удивительных аппарата. Странные кривые загогулины совершенно нечеловеческой формы, больше всего похожие на засохшие ветки деревьев. Никакой симметрии. И никакой привычной земному глазу маскировки. Серебристая обшивка, мягко светящаяся изнутри. Иногда по телам кораблей пробегала едва заметная дрожь.
– Очень большие, – заметил второй навигатор. – Размером с бэттлшип. Даже не верится…