Лучший фехтовальщик Империи Российской
Шрифт:
Подвыпивший унтер-офицер спешился и некоторое время с удивлением глядел на молодого князя, никак не веря, что этот мальчишка может так смело разговаривать с военными людьми, затем наклонился своим лицом к его лицу, обдав винным запахом:
– Мальчик, ты в своем уме? Чтобы доблестный унтер-офицер извинялся перед какой-то деревенской доходягой? Пусть сначала ходить научится!
Князь посмотрел в сторону упавшей девушки и убедился, что Авдий уже поднял ее, после чего вынул из-за ремня перчатки, ударил ими подпрапорщика по лицу:
–
Унтер сначала закрыл глаза, соображая, как ему быть, затем открыл их и, нагло ухмыльнувшись, произнес с деланой улыбкой:
– А вот этого, мальчик, я тебе никогда не прощу. Когда я смогу получить свое удовлетворение?
– Вы требуете сатисфакции? – лицо князя стало мертвенно-бледным. – Я готов ее вам предоставить здесь и сейчас.
– Прекрасно! – наглец развел руками, снял шляпу и сюртук с камзолом, оставшись в одной рубахе. Вытянув шпагу из ножен, он показал ее барчуку. – Ты это оружие хоть в руках-то держал?
Молодой князь, сильно распалившись, громко крикнул, повернувшись к своему обозу:
– Степаныч, быстро принеси мне мою шпагу.
Авдий видел, как слуга засуетился. Предчувствуя развязку такой неожиданной дуэли, подойдя со шпагой к кавалеристам, он стал просить их остановиться:
– Господа военные, прошу вас, уймитесь, ведь перед вами молодой князь Голицын, сын генерал-адмирала Михаила Михайловича. Это так просто вам с рук не сойдет, бог с вами.
– А ты, старый дурак, не видишь, что ли, никто твоего барина из-за угла убивать не собирается! Я его заколю по всем правилам, в честном поединке, – подпрапорщик несколько раз рассек воздух, проверяя оружие.
– Петр Михайлович, зачем вы с пьяными унтерами связались, извинитесь и поедем с миром, – Степаныч молил взглядом своего господина. – Что мне прикажете вашим родителям говорить, если сейчас вас убьют?
– Что скажешь? Скажи, что их сын погиб, защищая честь невинной девушки. Уверен, они будут гордиться мной, – молодой барин посмотрел в сторону Авдия, который уже поднял девушку с земли, и они вместе подошли к нему.
– Барин, – тихим голосом произнесла девушка.
По ее глазам было видно, что ей еще очень плохо, к тому же она почему-то очень тяжело дышала.
– Не нужно драться из-за меня, очень вас прошу!
Во взгляде князя появилось сомнение, было видно, что он немного отошел и готов к примирению, но пьяный подпрапорщик униматься никак не хотел и еще раз взмахнул шпагой, предлагая противнику начать сатисфакцию.
– Да что же это такое! – взмолился Степаныч. – Ведь сейчас убьет нашего барина окаянный.
Он умоляющим взглядом посмотрел на Авдия, словно чувствуя, что именно он в этой ситуации может помочь отвести беду. Степаныч подошел к молодому человеку очень близко и прошептал на ухо:
– Барин-то и шпагу держать в руке не может как следует, ему ведь всего семнадцать годков. Помоги, родной, если можешь.
Наш герой прекрасно понимал, что вмешиваться в дела
– Господин подпрапорщик, мой господин еще достаточно молод и не может в полной мере дать вам удовлетворение. По правилам в этой ситуации он может выставить вместо себя близкого человека или родственника. Я являюсь таковым, поэтому готов ответить за обиду, нанесенную вам моим господином.
Подпрапорщик удивленно ухмыльнулся и обвел взглядом своих товарищей, прося их выступить против подобной замены. Те же оказались людьми довольно порядочными и не поддержали в этом случае своего сослуживца. Тогда тот в насмешку выдал, глядя в сторону Авдия:
– Хорошо, с этим правилом я согласен, но не драться же мне с этим бродягой, у которого ни парика, ни одежды путной нет. Скажут потом: «До того Коля опозорился, голодранца на дуэли заколол», – вот хохоту-то будет.
Молодой человек посмотрел на князя своими огромными карими глазами, и по этому взгляду без слов было понятно, что все решено и осталось дело за небольшими формальностями. Князь, будучи человеком умным, понял этот взгляд и не стал ничего возражать, благодарно оценив в душе порыв примкнувшего к ним незнакомца.
– Степаныч, из повозки достаньте мои ботфорты, штаны и чистую белую рубаху, заколите Авдию сзади волосы, как на парике, и дайте ему мою шпагу.
Через четверть часа молодой смуглый красавец с оружием подошел к унтер-офицеру и, взмахнув шпагой несколько раз, выдал:
– Я готов, господин подпрапорщик! Только по правилам у меня должен быть секундант, не соизволит ли кто из ваших друзей оказать мне эту услугу?
Унтер-офицер молчал, не возражая против этого довода. Тогда сержант, видимо, старший среди этой группы кавалеристов, взял у своего товарища шпагу и, подойдя к молодому человеку, смерил ее длину с оружием Авдия.
– Имейте в виду, сударь, Николай – лучший фехтовальщик нашего полка. Подумайте, как следует, еще есть время.
– Спасибо, господин сержант, что согласились быть моим секундантом. Если останусь жив, вы – мой друг до скончания века!
Сержант улыбнулся и, пожелав молодому человеку удачи, отошел в сторону.
– Сходитесь, судари, – громко предложил он противникам.
Механизм смертельной дуэли был запущен.
Подпрапорщик встал в стойку, и Авдий увидел, что он фехтует правой рукой – это прибавляло ему шансов. Он тоже приготовился, немного отступив назад. Унтер-офицер, видимо, желая долго не затягивать, сразу сделал выпад, но молодой человек ловко увернулся – соперники поменялись местами и уже более спокойно стали обмениваться батманами[11].