Лучший фильм 1977 года
Шрифт:
– Да вот за этим дерзким по лесу бегали, – ответил чернявый, покосившись на меня.
Сидящий за столом перевёл недовольный взгляд на меня и произнёс:
– Я следователь КГБ капитан Терёхин Михаил Олегович. Рассказывай.
– Что? – не понял я.
– Всё, – ухмыльнулся тот.
Я абсолютно не понял чего ему от меня нужно, поэтому, секунду подумав, предложил:
– А рассказывай лучше ты.
– Подозреваемый, как Вы разговариваете со следствием?! Вы хоть понимаете...
– Где вы находитесь, – перебив, закончил за него я. Тот удивлённо посмотрел на меня, ещё
– По всей видимости ты, Васин, ещё не понимаешь куда ты попал!
– Надеюсь, что вы разъясните, прекратив говорить загадками, но ещё лучше, если Вы переговорите с Ласточкиным, Громовым или Малафеевым и между собой разберётесь уже кто из вас мной занимается. Я не могу постоянно говорить одно и тоже всем оперативникам, и следователям всего Советского Союза! У меня язык устанет! – объяснял пионер человеку представившемуся сотрудником.
– Что ты имеешь ввиду?
– Я имею ввиду, почему Вы мне тычите? Я уже об этом с другими следователями говорил, теперь мне с вами беседу об этом проводить?
– Что ты несёшь? Я тебя спрашиваю: ты знаешь зачем мы тебя пригласили?
– А я тебя спрашиваю: почему ты мне тычешь и почему не показал своё служебное удостоверение. Да и вообще, что за манера такая, приволочь в тюрьму, а потом интересоваться знаю ли я зачем меня сюда приволокли или нет?! Может не будем в угадайку играть, а Вы мне сами всё расскажите, и прекратите этот фарс, – перешёл я в конце монолога на «вы», давая оппонентку шанс взяться за ум.
– Я же говорил – дерзкий щенок, – скалясь, проговорил белобрысый опер и резко влепил мне подзатыльник.
Он стоя у меня за спиной и я не успел среагировать, ибо не видел замаха, но это было так резко и так неожиданно, что я, получив удар, даже не нашёлся сразу, что на это сказать.
– Стёпа, Стёпа аккуратней. Не надо его бить. Нам сейчас этот юноша и сам всё расскажет, – улыбаясь и чрезмерно вежливо, произнёс Терёхин.
Я же, держась за голову правой рукой, посмотрел на щерящегося в подобии улыбки белобрысого и, потирая ушибленное место, спросил:
– Слышь, Стёпа, у тебя жена и дети есть? Ты бы им позвонил пока возможность есть и попросил бы тебе вещи зимние собрать. Вполне возможно, что в Воркуте или на Калыме, куда ты в ближайшее время отправишься, ты хороших вещей в сезон найти не сможешь. Почему именно там? Да потому, Стёпа, что тебе теперь п#@#@! И зря ты улыбаешься. Наверное, ты бил людей не раз и тебе всегда это паскудство сходило с рук? Но сейчас, гражданин, фортуна от Вас отвернулась и Вам придётся ответить за ваше бл@#@#* по всей строгости закона. Я думаю всем очевидно, что таким как ты не только не место в органах, но и вообще не место среди людей. Ты, Стёпа...
– Молчать! – неожиданно заорав, прервал мой обличающий спич Терёхин. – Разговорился тут... место, не место... мал ещё так со старшими разговаривать! – припечатал он и повернулся к оперу. – Короче, – сказал следователь, показав рукой на дверь, набычившемуся светловолосому, который, нависая надо мной, показушно сжимал кулак, – Степан и ты Сивов подождите в коридоре. Я сейчас первичные показания сниму, а потом мы к этому вернёмся.
Бык-роговик ничего
– И как фамилия у этого Стёпы? – спросил пионер проводив неадеквата взглядом.
– Это потом. Сейчас давай вернёмся к опросу.
– Давай, – согласился я и тут же прояснил ситуацию: – Я полностью за и полностью поддерживаю делегатов девятого съезда.
– Что? Ты о чём? Опять дурью начал маяться?!
– В смысле, – удивился узник совести. – Ты же сказал, что опрос собираешься провести. Я подумал ты хочешь узнать моё мнение насчёт принятия новой Конституции...
– Васин, прекрати уже строить из себя дурака. И прекрати мне тыкать. Я при исполнении.
– Не тыкай сам и тыканным не будешь, – парировал я необоснованную претензию собеседника и предложил: – Так значит на «Вы»?! – и не дожидаясь реакции – отлично, – после чего сразу же напомнил, – Вы мне, кстати, так и не показали своё удостоверение.
При этих словах Терёхин аж покраснел от злости. Сделал ещё более злобную физиономии, весь сморщился, словно я его попросил сделать что-то ужасное, но к своей чести, если конечно таковая у него была, сдержался и полез в карман пиджака, откуда через секунду достал корочку красного цвета. Из написанного следовало, что гражданин действительно является следователем КГБ и зовут его Михаил Олегович Терёхин.
– Прочитали? Тогда давайте перейдём к делу, – наконец-то решил следователь перевести наше общение в культурное русло, – задаю Вам вопрос ещё раз: Вы знаете зачем Вас к нам пригласили?
– Нет, – ответил приглашённый и сразу же добавил, чтобы не забыть, – я вижу Вы пишите. Имейте ввиду – я ничего без адвоката подписывать не буду.
– Отвечайте на вопрос. Знаете за чем пригласили или нет?
– Не знаю.
– А Вы подумайте.
– Это мы так до ночи будем в загадки играть. А мне некогда. У меня дел, как говорится – за гланды. Если Вы о вчерашнем скандировании в Дворце, то это всё затеял не я. Пластинки были выпущены официально и то скандирование было инициативой масс снизу. Уверен ими никто не руководил и к этому их никто не подстрекал. Просто люди таким образом решили высказать свою поддержку нашему всеми любимому вождю, – и, видя ошарашенный взгляд следака, быстро сменил тему, – Если же Вы меня похитили не по этому вопросу, то прошу Вас не терять времени зря и самому сказать, что Вам от меня понадобилось.
– Я тебя совсем по другому поводу хочу опросить, – с недовольством произнёс следователь. – Какие ещё песни?!
– Никакие, – быстро поправился я. – Спрашивайте.
– Вы знакомы с Джоном Диксоном Тейлором?
– Да.
– А Вам известно, что он гражданин США?
– Да.
– Где и при каких обстоятельствах Вы с ним познакомились?
Сначала я хотел вновь начать кипишь и требовать адвоката, но прекрасно понимая, что все дела, связанные с иностранцами, находятся под пристальным контролем, я не стал выпендриваться, а рассказал о посиделках в армянском ресторане, естественно, умолчав о последующей беседе в номере гостиницы.