Лучший из лучших
Шрифт:
Воины Базо разбежались по пастбищам и, поднимая клубы пыли, погнали разноцветные стада на запад. Среди них замешались и коровы поселенцев: поди отличи одну корову от другой, а отметины, сделанные на шкуре каленым железом, матабеле ничего не говорили.
Все произошло так быстро, что Джеймсону с наспех собранным отрядом добровольцев пришлось мчаться во весь опор, чтобы нагнать матабеле, пока те не перешли границу.
С доктором поехали тридцать восемь человек. Заметив всадников, Базо повернулся, за его спиной столпились воины.
– Сакубона, Дакетела! Я вижу тебя, Доктор! Не бойся, король приказал не причинять вреда белым людям.
В ответ добровольцы осадили коней, залязгали затворы, защелкали взводимые курки. Тридцать восемь против пятисот – белые побледнели и занервничали.
Коротышка-доктор выехал вперед.
– Ей-богу, этот петушок таки втянет нас в переделку! – пробормотал Ральф Сент-Джону.
Внешне совершенно спокойный, Джеймсон привстал в стременах и крикнул:
– Воины матабеле, почему вы пересекли границу?
– Хау, Дакетела! – ответил Базо с притворным удивлением. – Какую такую границу? Вся эта земля принадлежит Лобенгуле – никаких границ нет!
– Вы убили людей, которые находились под моей защитой.
– Мы убили машона, – презрительно отозвался Базо. – Они всего лишь псы Лобенгулы: захочет – убьет, захочет – помилует.
– Вы украли скот, принадлежащий моим людям.
– Все стада машона принадлежат королю.
– Осторожно, Джеймсон! – вдруг закричал Сент-Джон. – Опасность слева!
Кое-кто из воинов подобрался поближе, чтобы лучше видеть. Некоторые держали в руках древние карабины «мартини-генри» – должно быть, из тех, которыми Родс расплатился за концессию.
Джеймсон резко повернул лошадь налево.
– Назад! – закричал он. – Назад, говорю!
Джеймсон поднял ружье, подкрепляя свои слова. Один из матабеле инстинктивно повторил его жест, словно угрожая маленькой группе белых всадников.
Мунго Сент-Джон вскинул винтовку. Едва приклад коснулся плеча, как грянул выстрел. Раскаленный пыльный воздух разорвался оглушительным треском, в обнаженную грудь вонзилась тяжелая пуля. Древний карабин выпал из рук, брызнула алая струйка. Воин медленно, почти грациозно, повернулся – пока не показалось зияющее выходное отверстие между лопатками. Матабеле упал, ноги судорожно задергались.
– Не трогать белых! – в жуткой тишине закричал Базо.
Не больше десятка всадников понимали исиндебеле, для остальных крик прозвучал приказом к атаке. Затрещали ружейные залпы, застучали копыта, испуганные лошади заржали. Облака синего дыма смешались с серой пылью и развевающимися перьями на головных уборах убегающих матабеле.
Отряд Базо мчался к лесу, унося раненых. Оружейный огонь постепенно смолк, лошади успокоились. Всадники молча сидели, ошеломленно глядя на усеянную трупами равнину. Мертвые матабеле выглядели как куклы, разбросанные капризным ребенком.
Ральф Баллантайн, с незажженной сигаретой в зубах, так и не вынул гравированный золотом «винчестер» из чехла. Не выпуская сигарету изо рта, он заговорил с ироничной улыбкой, хотя зеленые глаза смотрели холодно и решительно.
– Я насчитал тридцать три, доктор Джим, – громко заявил Ральф. – Неплохо поохотились, учитывая, что их можно было брать голыми руками.
Чиркнув спичкой по штанине, он раскурил сигарету, взял поводья и повернул лошадь обратно к форту.
Стоя посреди загона для коз, Лобенгула крутил в узких изящных руках холщовый мешочек с золотыми монетами. Рядом оставались лишь трое матабеле: Ганданг, Сомабула и Бабиаан – остальных он отослал.
Перед королем собралась небольшая группа белых. Зуга привел Луизу с собой, опасаясь оставлять ее одну в домике за оградой королевского крааля: после устроенной Джеймсоном бойни возле Форт-Виктории матабеле были не в духе.
Чуть в стороне от Баллантайнов стояла еще одна пара – Робин и Клинтон Кодрингтон.
Продолжая вертеть в руках мешочек, Лобенгула обратился к Робин:
– Смотри, Номуса, вот золотые королевы, которые ты посоветовала мне принять от Лодзи.
– О, король, мне очень стыдно, – прошептала Робин.
– Скажи мне честно, отдал ли я свои земли, когда подписал бумагу?
– Нет, король, ты отдал только золото, скрытое под землей.
– Но как можно копаться в земле, не затрагивая ее поверхности? – спросил Лобенгула.
Убитая горем Робин промолчала.
– Номуса, ты говорила, что Лодзи – человек чести. Тогда почему он поступает так со мной? Его молодцы нагло расхаживают по моей земле, называя ее своей. Они стреляли в моих воинов, а теперь собирают против меня огромную армию, с фургонами, пушками и тысячами солдат. Как может Лодзи так поступить со мной?
– О, король, у меня нет ответа. Я обманула тебя, потому что сама обманулась.
Лобенгула вздохнул:
– Я верю тебе, Номуса. Между нами раздора нет. Приведи свою семью, всех твоих людей, в мой крааль, чтобы я смог защитить тебя в темные времена, которые вот-вот наступят.
– Я не заслуживаю такой заботы… – Робин поперхнулась.
– Номуса, тебе никто не причинит вреда. Слово короля! – Лобенгула медленно повернулся к Зуге: – Бакела, вот золото. Разве может оно заплатить за кровь моих воинов? – Он бросил мешочек к ногам Зуги. – Забери золото, Бакела, и отнеси его обратно Лодзи.
– Лобенгула, я твой друг и скажу тебе как другу: если ты откажешься от ежемесячных выплат, Лодзи посчитает это нарушением договора.
– Бакела, разве убийство моих воинов не было нарушением договора? – грустно спросил Лобенгула. – По крайней мере мои люди считают именно так. Собралось столько отрядов, что Холмы Вождей потемнели; воины приготовились к бою, они жаждут мести. Бакела, пролилась кровь матабеле, и враги короля собираются перейти в атаку.