Лучший из лучших
Шрифт:
Чем выше поднималась Сципиона, тем очевиднее становилась разница в размерах птиц. Но вот охотница решила, что набрала достаточную высоту, и зависла в воздухе. Долгие десять секунд Ральф наблюдал за ее парением.
Нет, добыча слишком велика, Сципиона не станет нападать.
– Лови, моя хорошая, бей! – крикнул Ральф.
Должно быть, птица услышала. Раздался смертоносный соколиный крик – высокий, звенящий, жуткий. Сципиона сложила крылья и камнем упала вниз.
– Она выбрала третьего гуся! – торжествующе закричал Ральф.
Нет, Сципиона не сдалась, она выбрала гуся, который летел ниже всех, под острым углом к направлению ее полета.
– В груди этой малышки бьется львиное сердце! – с восхищением заметил Базо, наблюдая за крохотным комочком перьев, падающим вниз.
Юноши слышали свист ветра в перьях, видели едва заметные движения кончиков крыльев, с помощью которых птица управляла смертоносным пике.
Черный, с белыми пятнышками, гусь в панике захлопал тяжелыми крыльями.
Охотница снижалась с умопомрачительной скоростью. Волосы на затылке Ральфа встали дыбом, словно от порыва ледяного ветра. Сципиона вытянула острые кинжалы когтей.
Ради этого момента охотник и сокол так долго и упорно тренировались – ради момента, когда когти вонзятся в добычу. Сципиона схватила гуся – раздался стук, словно в барабан ударили, да так, что воздух задрожал. Из горла Ральфа невольно вырвался дикий, первобытный крик.
Распростертые крылья гуся судорожно задергались; черные перья, точно шрапнель от пушечного выстрела, разлетелись во все стороны. Гусь обмяк, длинная шея изогнулась в агонии, сломанное крыло волочилось по воздуху. Сципиона вонзила когти глубоко, до самого сердца, которое все еще билось. От удара сокола сломались гусиные косточки и лопнули сосуды возле сердца.
Завопив от восторга, Ральф сорвался с места. Смеющийся Базо побежал следом, откинув голову и наблюдая за падающими птицами: перья, словно хвост кометы, разлетались позади.
Ястреб падает к земле с добычей в когтях, а сокол нет. Сципиона должна была разжать когти, выпустить гуся, но продолжала его держать. Ральфа кольнуло беспокойство: неужели его любимица сломала ногу или повредила себе что-то в этом ужасном столкновении?
– Радость моя! – позвал он. – Бросай его, бросай!
Соколы не приспособлены для падения с добычей на землю: Сципиона могла оказаться под гусем, и тогда тяжелая туша ее раздавит.
– Бросай! – отчаянно завопил Ральф.
Острые крылья затрепетали, пронзая воздух. Земля с головокружительной скоростью приближалась к ошеломленной птице.
И вдруг она втянула когти, выпуская добычу, и застыла в воздухе: гусь шумно шлепнулся на каменистую землю за болотцем. Охотница грациозно снизилась и села на черную тушку.
У Ральфа чуть сердце не разорвалось от любви и гордости за бесстрашную красавицу.
Сципиона тоненько крикнула, завидев Ральфа. Она оставила добытое с риском для жизни сокровище и охотно далась в руки. Ральф наклонился, задыхаясь от гордости, и поцеловал прелестную головку.
– Я больше никогда не заставлю тебя охотиться на гусей, – прошептал он. – Мне нужно было знать, сможешь ли ты это сделать, – но теперь все, никаких гусей, никогда!
Голову гуся Ральф отдал Сципионе. Изогнутым клювом она разорвала угощение на части и поглядывала на Ральфа, глотая каждый кусочек.
– Она тебя любит, – сказал Базо, поднимая взгляд от огня, на котором поджаривал ломти гусятины – капли жира шипели на углях.
Улыбнувшись, Ральф поднял любимицу и поцеловал в окровавленный клюв.
– Я тоже ее люблю.
– Вы с ней похожи. Мы с Камузой часто говорили об этом.
– Нет никого храбрее моей Сципионы.
Базо покачал головой.
– Помнишь тот день, когда Бакела чуть не убил меня? Когда он наставил на меня ружье, он был зол как черт и в самом деле готов нажать спусковой крючок.
Ральф нахмурился. Много месяцев прошло с тех пор, как он вступился за матабеле.
– Никогда раньше я не говорил с тобой об этом, – сказал Базо, пристально глядя в глаза друга. – Мужчинам не пристало трепаться, как девкам у колодца. Скорее всего мы с тобой больше не вернемся к этому разговору, но ты должен знать, что я никогда не забуду… – Базо помедлил и торжественно закончил: – Я никогда не забуду, Хеншо.
Ральф мгновенно понял, в чем дело. Хеншо, «ястреб» – матабеле дали ему имя! Такую похвалу непросто заслужить, это знак глубокого уважения. Отца зовут Бакела, «кулак», а теперь его назвали Ястребом в честь бесстрашной красавицы, которая сидит у него на руке.
– Я всегда буду помнить, мой брат Хеншо, – повторил Базо, Топор. – Никогда не забуду.
Зуга и сам толком не знал, зачем ходил на собрания. Конечно, Ян Черут его пилил, да и две тысячи фунтов стерлингов за осколки Великого алмаза Баллантайна испарились быстрее, чем планировалось, а стоимость постройки подъемников все время возрастала – придется заплатить не тысячу, а все две, но дело-то не в этом. Иногда Зуга впадал в подозрительность, и ему приходило в голову, что Пикеринг, Родс и остальные члены комитета рады увеличению расходов: финансовое давление выжимало из прииска мелких старателей. Цена участков вдоль обвалившейся дороги номер шесть снижалась, а стоимость подъемников возрастала – кто-то скупал участки. Если не сам Родс и его партнеры, то Бейт, Вернер или этот новичок Барнато.
Может быть, Зуга продолжал ходить на собрания, чтобы отвлечься от нерадостных мыслей, а может быть, его завораживала таинственная атмосфера событий. Хотя, если честно признаться, скорее всего Зугу привлекала возможная выгода – дело пахло хорошей прибылью, а Баллантайна приперли к стене. Не считая самих участков, продавать практически нечего, но продать Чертовы шахты – значит отказаться от мечты. Только не это! Зуга готов был использовать любой другой способ, пойти на любой риск, лишь бы сохранить участки.