Лучший из лучших
Шрифт:
– Вижу, – наконец ответила она.
– Я считал, что ты замужем за моим другом и надеяться мне не на что. Теперь я вправе сказать тебе о своих чувствах.
– Зуга, пожалуйста, не надо!
– Я сделаю все, о чем ты попросишь, – вплоть до укрывательства убийцы. Только ради тебя!
– Зуга…
– Ты самая прекрасная, самая умная, самая храбрая…
– И вовсе я не такая!
– Я могу отправить вас по дороге в Куруман, вернуться в Кимберли и рассказать полиции, где вы. Они заберут Мунго, и ты будешь свободна.
– Можешь, – согласилась Луиза, – но не станешь. Зуга, мы оба связаны представлениями о долге и чести.
– Луиза…
– Приехали! – с видимым облегчением сказала она. – Перекресток. Сверни с дороги.
Сидя на козлах, она указывала, куда ехать. Зуга пробирался между кустами, ведя за собой мулов. Колеса повозки подпрыгивали на камнях и выбоинах. В четверти мили от дороги серебрилась в лунном свете огромная, как холм, верблюжья колючка. Под раскидистыми ветвями царил кромешный мрак.
Из темноты вдруг раздался хриплый голос:
– Стоять! Не приближайтесь!
– Мунго, это я! Со мной Зуга.
Спрыгнув с повозки, Луиза взяла фонарь и пошла к дереву. Зуга привязал мулов и двинулся следом. Луиза опустилась на колени возле Мунго Сент-Джона, который лежал на попоне, подложив под голову мексиканское седло, украшенное серебром.
– Спасибо, что пришел, – вместо приветствия сказал Мунго. В голосе сквозила боль.
– Сильно досталось?
– Порядком, – признался Мунго. – Сигареты не найдется?
Зуга прикурил сигарету от фонаря и передал Сент-Джону. Луиза развязывала забинтованную грудь Мунго, перетянутую разорванной на полоски рубашкой и нижней юбкой.
– Дробовик? – лаконично спросил Зуга.
– Слава Богу, нет, – ответил Мунго. – Пистолет.
– Повезло, – крякнул Зуга. – Обычно Наайман ходит с дробовиком. Тебя бы перерезало пополам.
– Ты его знаешь? Этого Нааймана?
– Он связан с полицией.
– Полиция! О Господи!
– Да, – кивнул Зуга. – Здорово ты влип.
– Я понятия не имел!
– Какая разница? Ты собирался нелегально купить алмазы и знал, что, возможно, придется убить человека.
– Зуга, давай без проповедей.
– Ладно.
Зуга присел рядом с Луизой. Она сняла повязку с раны.
– Кажется, селезенку не задело…
Вдвоем они помогли Мунго сесть.
– Насквозь прошла, – пробормотал Зуга, увидев выходное отверстие на спине. – Похоже, легкое тоже цело. Ты представить себе не можешь, насколько тебе повезло!
– Одна застряла, – поправил Мунго. Он приподнял пропитавшуюся кровью разрезанную пополам штанину: на бледной коже бедра виднелось еще одно круглое отверстие, из которого вытекала темная жидкость цвета черной смородины.
– Пуля застряла внутри, – повторил Мунго.
– В кости? – спросил Зуга.
– Нет, – покачал головой Сент-Джон. – Вроде бы нет. Я могу опираться на ногу.
– Нам пулю не извлечь. Луиза знает, где найти врача, – я рассказал ей, как туда добраться.
– Уже не миссис Сент-Джон, а просто Луиза? – Губы Мунго изогнулись в саркастической усмешке.
Луиза не поднимала головы, сосредоточенно смазывая кожу вокруг ран йодом. Мунго уставился на Зугу единственным глазом. Баллантайн не пытался скрыть ярость – шрам на его щеке запульсировал.
– Ты же не думаешь, что я делаю это ради тебя! Как и все старатели, я ненавижу нелегальных скупщиков и не потерплю преднамеренного грабежа и убийства.
Он взял лежавший рядом с Мунго пистолет, проверил, заряжен ли, и пошел к Метеору, стоявшему неподалеку. Жеребец поднял голову, взглянул на приближающегося Зугу, прерывисто выдохнул и неуклюже, болезненно переступил на трех ногах.
– Ну-ну, мой хороший. Тише, мой мальчик. – Зуга провел ладонями по бокам коня: шерсть слиплась от засыхающей крови. От прикосновения к ране Метеор заржал.
Ниже ребер было пулевое отверстие. Зуга принюхался: судя по запаху, пуля пробила кишечник. Опустившись на колено, Баллантайн осторожно ощупал переднюю ногу, которую берег жеребец, – еще одна рана. Пуля ударила на несколько дюймов выше щетки, размозжив кость. Несмотря на невыносимую боль, жеребец проскакал не одну милю с тяжеленным Мунго на спине – вот это отвага!
Зуга снял шинель и завернул в нее пистолет: звук выстрела привлечет внимание поисковых отрядов – дорога совсем рядом.
– Хороший мальчик, – прошептал Зуга, приставив дуло ко лбу лошади.
Ткань заглушила выстрел: раздался негромкий хлопок, и жеребец тяжело повалился на бок, даже не вскинув копытами.
Луиза бинтовала раны Мунго; в свете луны ее глаза блестели от слез.
– Спасибо, – прошептала она. – Я бы не смогла…
Зуга помог ей уложить Мунго в повозку. Раненый дышал со свистом, от него несло тухлятиной, рубашка промокла от пота. Они устроили Мунго поудобнее на тюках и прикрыли его сверху травой. Зуга вывел мулов через вельд к дороге, которая шла на север, к реке Вааль, а за ней – в Куруман и обширную пустыню Калахари.
– Двигайся по ночам, днем отпускай стреноженных мулов попастись, – сказал Зуга Луизе. – Крупы и вяленого мяса больше, чем достаточно, а вот кофе и сахар придется экономить.
– Словами не выразить мою благодарность, – прошептала она.
– Не вздумай идти по основной дороге к Ваалю.
Луиза будто пропустила последний совет мимо ушей.
– Я почему-то уверена, что мы еще увидимся. И тогда…
– Что тогда?
Она покачала головой, забрала из его рук поводья и повела мулов по дороге. Повозка растворилась в ночной темноте, колеса бесшумно двигались по толстому слою песка. Зуга стоял и долго смотрел вслед исчезнувшей повозке – и тут вернулась Луиза.