Луддиты
Шрифт:
Нева опять становилась шире. Уже ощущался горький от угольного дыма запах города. На долгие секунды Эдварда накрыла тень Большого Обуховского моста. Появились дома. Сначала спокойно, с достоинством стоящие на берегу реки. Потом вода все ближе стала подниматься
Наконец, показался лучший и самый престижный двор Петербурга, называвшийся почему-то Большой дом. На нем лепилось друг к другу хорошее жилье из ярких морских контейнеров. Теперь самый центр города. Совсем родные места. Сверкнула золотая искра в воздухе, кораблик над бывшим Адмиралтейством. Показался шпиль Института охраны времени, потом черные стены его крепости, уже почти проглоченные водой, место службы жены. Справа по борту рядом с еще одним хорошим двором виднелся поднимающийся из воды каменный цилиндр и стоящий на нем какой-то неведомый идол. Он почему-то указывал рукой на запад. Слева уже показывался Эрмитаж. Полузатопленное длинное здание с голыми черными проемами вместо окон, сейчас превратившееся во что-то вроде торговых
«Значит, десять часов». – По городским меркам еще утро.
В воздухе над одним из крепостных куполов висели гигантские буквы, надпись «ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ ХРАНИТ НАС СЕЙЧАС». Ощущалось, какое огромное богатство и спокойная мощь заложены во все это вокруг. Перед родным двором поднимались из воды толстые гранитные столбы Ростральных колонн. Жена говорила, что правильно называть их Расстрельными. И что еще в начале глобпотепления у подножия одной из них были расстреляны восставшие против ига. Сейчас на этом месте то появлялась, то исчезала в воде захлестываемая волнами бородатая голова. Статуя первого мэра Петербурга и освободителя от ига Собчака-Петербургского. И наконец, он, родной двор. Надежные стены родной хижины, причал недалеко от нее. И она, настоящая жизнь!