Luftwaffe-льники. Часть 3
Шрифт:
Используя полную политическую неграмотность, упираясь носом в широкую спину Лелика, я благополучно подремывал лишние тридцать-сорок минут в день. И на том спасибо.
В свою очередь, информационная программа «Время» обилием культуры и разнообразием информации не блистала. То очередной съезд, то внеочередной пленум. То всеобщее ускорение, то эфемерная перестройка чего-то где-то там. То награждение очередной медалькой очередного борца за мир во всем мире и т.д. и т.п.
Тем не менее, обязательный просмотр программы «Время» был санкционирован начальником училища и строго закреплен в распорядке дня.
Замполит училища, тонко улавливающий любые незначительные изменения и глобальные шараханья в извилистом курсе партии, обеспокоившись уровнем курсантской грамотности и политкорректности, настоял на кардинальном увеличении объема просматриваемых телепередач. А как иначе, когда горбачевская перестройка на дворе?! Не грех и о перспективах для персональной задницы позаботится. Мало ли?! А то вдруг с теплого седалища сковырнут за политическую близорукость?!
С выходом на голубые экраны страны долгожданной, архиважной и архинужной программы «Прожектор перестройки», в Распорядке дня появилась «монаршая» запись о продлении «культурного времени» на целых пятнадцать минут.
В принципе, «Прожектор перестройки» – те же яйца, что программа «Время», только вид сбоку. Получилась такая же информационная мутотень, только еще более тоскливая и безысходная.
Но польза от нее несомненно была, ибо суммарное время моего сна, незапланированного и преступного с точки зрения Общевоинских Уставов, увеличилось в среднем до пятидесяти минут в день. Вот оно, счастье! Спасибо генеральному секретарю Горбачеву за перестройку. Ее позитивные плоды я ощутил непосредственно на себе.
Ограничивая время просмотра телеприемника, руководство училища искренне беспокоилось о сохранении нашего здоровья. Военные медики авторитетно вливали в курсантские уши, что при длительном просмотре телепрограмм ухудшается зрение, а в организме накапливается радиация, излучаемая некачественным кинескопом допотопного телевизора отечественного производства. Ну что же, мы ребята наивные, все поняли как надо. Сразу и на веру. Что ни говори, а культурная жизнь курсанта обилием событий и разнообразием не блещет. Это точно.
Тем не менее, нас все устраивало. В военном училище жизнь идет по принципу: «Лишь бы не стало хуже!» Если серьезно, то невинная песенка из репертуара Аллы Пугачевой с припевом «То ли еще будет, ой-ей-ей», после символической переделки стала гарантированным билетом на педсовет училища для рассмотрения вопроса об отчислении от дальнейшего обучения. Вот так!
Позиция отцов-командиров по культурному вопросу была прямолинейна и откровенна.
– Вас сюда учиться набрали, а не тИлИвизЕр смотреть. Учиться науке побеждать, а не по театрам и по музеям толкаться да книжки всякие читать. Билиби… либитристику, тьфу, язык поломаешь. И не ногами в мазурках буржуйских и вальсах всяких дрыгать. Устав, плац и матчасть вот курсантская стезя! А культурку во время увольнения в город почерпнуть можно. Или потом, когда офицерами послужите в гарнизонах типа Оловянное болото, Комариное стойбище или Червонодышло. Вот там в музеи и походите… в свободное от службы время. Ишь, распустились! Может вас еще в театр отвести?! Кто сказал, не помешает?! Шаг вперед! Ага, мундеркинд недоношенный, возмутитель спокойствия и злостный нарушитель воинской дисциплины! Рота, смирно! Слушай состав суточного наряда!
Информационный голод длился по полгода, от отпуска до отпуска. Иногда в увольнении заглядывали в кинотеатр. Тайно читали книги. В основном, ночью в наряде на тумбочке дневального. Просвещались, как могли. Временами случались и неплановые приятные сюрпризы.
Блатной пост
В гарнизонном карауле был один замечательный пост, так называемый «блатной». Этот пост курсанты очень любили за его необычность и связанные с этим положительные и приятные моменты. В зимнее время это был самый обычный и абсолютно стандартный пост, а вот летом…
Прелесть была в том, что маршрут поста проходил прямо по улицам гостеприимного уральского городка. Объект охраны находился в центральной части города и представлял собой здание городского архива.
Старинный особняк располагался на пересечении двух многолюдных улиц и его охрана расценивалась, как настоящий «подарок судьбы» или билет в кино на увлекательный сеанс «Гражданская жизнь». Кому-то покажется странным, но самая обычная жизнь, которая активно кипела и шумно бурлила за высоким забором военного училища, ежедневно проходила мимо нас, лишая элементарных радостей. Воистину, права народная мудрость: «по-настоящему ценится лишь то, чего ты лишен!» Кто служил, тот понял.
Человек с ружьем обречен тосковать по любому проявлению мало-мальской цивилизации. А тут целый архив. Да еще и в центре города. Не то, что в пыльное окошко на мир посмотреть, но и среди обычных людей по тротуару пошарахаться законная возможность имеется. Обалдеть, почти что увольнение в город. На свободу! Вот оно, маленькое счастье.
Гражданскому населению эти восторги не совсем понятны. Типа, чего тут такого?! Идешь себе по улице, ну и топай, куда надобно и зачем следовал!
Но для курсанта, который длительное время ходит исключительно строем и «в ногу», видит «грудь четвертого человека» и общается лишь с себе подобными «homo sapiens’ами», облаченными в военную форму цвета хаки, а также постоянно вдыхает запах портянок, фантастический амбре умопомрачительного бигуса и незабываемый аромат половой мастики образца 1936 года, не так все однозначно. Поверьте на слово.
Пройтись по улице, пусть даже, в границах поста, и жадно втянуть в ноздри пьянящие запахи улицы вперемешку с выхлопными газами проезжающих автомобилей, насладиться чахлыми цветочками на ближайшей клумбе и неуловимым ароматом духов от «Красной Москвы» и «Дзинтаре» до супердефицитных «Клема» и «Пуазон» – это уже дорогого стоит. А сама возможность слиться с галдящей толпой и пройти положенные табелем пятьдесят шагов по периметру поста рядом со стройной девчонкой в полупрозрачном платьице… Итак, архив.
Городской архив не имел внешнего ограждения. У него не было неприступного бетонного забора, колючей проволоки под высоким напряжением, мощных прожекторов на вышке, злых собак с бегунком на тросике вдоль периметра, капканов. Не стояли таблички с грозными надписями: «Стой! Граница поста! Стреляют без предупреждения!» Не было прочего стандартно-устрашающего антуража, который обязательно полагается мало-мальски серьезной организации.
Принадлежность старинного здания с откровенно обшарпанными стенами и вечно грязными стеклами к ценным объектам государственного значения, которые подлежат надежной охране, выдавало лишь наличие слабеньких и насквозь проржавевших решеток. Причем, только на тех окнах архива, которые выходили на проезжую улицу. И то, честно говоря, это были не внушительные решетки в полном смысле устрашающе-надежного слова: «РЕШЕТКА», а жалкое их подобие «а-ля-теоретическое пособие для начинающего вора-дилетанта».