Luftwaffe-льники
Шрифт:
Только-только наручники в моду входить стали. Перестройка в стране, однако. Ускорение, куда не глянь. Все так ускорились, что наручники срочно понадобились особо ускорившихся граждан приковывать, чтоб не так быстро ускорялись.
В стране победившего социализма наручники – игрушка редкая, модная, заграничная, на валюту, наверно, купленная. Мало еще наручников. Мало. Свои заводы на их производство не перепрофилировали. Потому как надобности в наручниках раньше не было. А перестройка началась, так и наручники сразу понадобились. Странная закономерность, не находите?!
Получив заветную подпись, лейтенант Зайчик продублировал ее контрольным звонком в комендатуру с докладом о произведенном приеме-передаче караула.
Уф, мы получили долгожданную возможность покинуть негостеприимные стены гауптвахты в не менее мерзкой комендатуре. Но уйти мы должны красиво.
– Караул, к машине!
Лейтенант Зайчик проверил, чтобы все до единого представители доблестных ВВС удобно разместились в кузове училищного «Урала». Убедившись что оружие и патроны в наличии, офицер назначил старших по левому и правому борту кузова машины (положено по Уставу) и сел в кабину. Перед тем как закрыть дверь и скомандовать водителю: «Домой, на базу!», он вежливо напомнил капитану-ракетчику о наличии маленького довеска к военному имуществу гарнизонного караула, который лежит в самом нижнем ящике письменного стола. Мило улыбнувшись, Зайчик вскинул правую руку в щеголеватом воинском приветствии.
– Честь имею! Счастливо оставаться!
– Наручники?! Постойте, но я же их еще не проверил!
– Твои проблемы, капитан! Подпись стоит, доклад в комендатуру о смене наряда прошел. Желаю удачи в службе и счастья в личной жизни! Все, поехали!
– Бывай. Пойду, посмотрю, что за браслеты. Никогда не видел.
Зайчик захлопнул дверь и кивнул водителю. Обдав ракетного капитана облаком сизого выхлопа, «Урал» грозно рыкнул и увез наше братство с враждебной территории гарнизонной комендатуры. Увез 100% личного состава. Впервые в истории, аллилуйя!
В расположении роты лейтенант Зайчик был заметно возбужден. Он нервно смеялся по любому поводу и долго хихикал, представляя лицо капитана-ракетчика, играющего с браслетами. Всем очень хотелось, чтобы капитан примерил на себя это редкое, но очень прочное украшение. Надеюсь, что все-таки примерил. Любопытство, знаете ли…
Пока сдавали в «оружейку» автоматы и патроны, Зайчик радовался взахлеб: нам фантастически повезло. Звезды и планеты встали очень удачно. Сегодня для нас, безусловно, счастливый день. Мы стали свидетелями фатального стечения обстоятельств. Нас посетили чудо, мистика, фантасмагория и прочее…
Ребята охотно с ним соглашались. Утвердительно кивали головами. И дабы не вгонять молодого лейтенанта в глубокую депрессию, никто не стал рассказывать об истинном положении дел. Он ведь не знает, что ему повезло просто так. Повезло исключительно случайно. За компанию, не более того. Вместе с одним человеком, которого Бог очень любит.
44. Баю, баюшки, баю
Мама дорогая, как же хочется спать! Услышал бы сейчас команду «Отбой», сразу же «сложил бы шасси» и повалился прямо на бетонный пол …и сладко проспал, не видя снов, минут шестьсот. Нет, девятьсот минут! Точно, девятьсот минут гораздо лучше!
Свинцовые веки, наплевательски игнорируя приказ ускользающего сознания: «не спать!», мягко смыкаются. Размеренный голос старшины 4-й роты, проводящего очередной инструктаж перед заступлением 45-го отделения во «внутренний» караул, становится все тише, мягче и ласковей… мурррр-мурррр… Ощущение реальности неумолимо притупляется. Уставший мозг начинает работать в импульсно-проблесковом режиме, периодически чередуя полные отсечки разумной деятельности с прерывистыми вспышками искаженного сознания…
Блым-блым… инстинктивно поправил ремень автомата Калашникова на правом плече, чтобы не сползал… блым-блым… непроизвольно вздрогнув, выпрямил ослабшие колени, чтобы не подкосились ноженьки… блым-блым… ст. 129 Устава гарнизонной и караульной службы? Конечно помню, о чем речь! Наизусть отбарабаню… блым-блым… часовой есть лицо неприкосновенное… блым-блым… серый бетонный пол неожиданно подпрыгнул и сменил привычное горизонтальное положение на неестественно вертикальное… блым-блым… Странно однако?! С чего бы это? …блым-блым… Бац! Искры из глаз!
Взметнувшийся вверх пол больно врезал меня по лицу, сдирая кожу на щеке… блым-блым… раздался противный лязг железа по бетону… блым-блым… мой автомат лежит рядом со мной… блым-блым… Не понял?! А почему я лежу на полу, когда, буквально, еще мгновение назад стоял в строю… Кстати, на полу так уютно и хорошо, мягко… кто-нибудь, бросьте в меня одеяло… пожалуйста… блым-блым…
Склонившийся надо мной старшина предельно вежлив.
– Уснул, батенька? Пора просыпаться, милый! Агу. Агу, маленький!
Под дружный хохот ребят и нецензурные комментарии старшины роты, нехотя отдираю свои кости от «гостеприимного и желанного» пола чтобы, частично проснувшись, опять принять вертикальное положение… Руки-ноги целы? Ствол автомата не погнулся? Вот и ладушки. Царапина на щеке не в счет. Зато успел чуть-чуть вздремнуть.
Находясь в здравом уме и трезвой памяти, могу однозначно констатировать, что в стенах военного училища нам постоянно хотелось есть и спать! Оно и понятно, организм любого настойчиво требует калорий и отдыха.
Строгий распорядок дня, утвержденный самим «ах, каким важным генералом начальником училища ВВС» и Общевоинские Уставы безусловно подразумевали и то и другое.
Про высококалорийное питание см. «Бигус», а на незыблемом праве каждого военнослужащего на отдых – регулярном, здоровом и глубоком сне остановимся дополнительно.
Теоретически каждый курсант имел законное право на гарантированный отдых в горизонтальном положении в пределах своей персональной койки. И что характерно, это право периодически предоставлялось. Но зачастую, не в полном объеме.