Луи Армстронг Американский Гений

Коллиер Джеймс Линкольн

Конечно, не все от начала до конца зависело от Армстронга. Во многом он подчинялся Джо Глейзеру, который постоянно требовал одного: «Улыбайся, черт побери, улыбайся» и «Гримасничай». К тому же у Армстронга был контракт с фирмой грамзаписи, заинтересованной лишь в быстром получении прибыли и, следовательно, настаивавшей на том, чтобы музыкант «играл мотив» — главную приманку для большинства покупателей. Однако Армстронг редко позволял кому бы то ни было приказывать ему там, где это касалось самой музыки. По свидетельству разных людей, работавших с ним, включая Милта Гэблера, директора по звукозаписи, и Дэйва Голда из фирмы Джо Глейзера «Associated Booking Corporation», никто никогда не предписывал Армстронгу, как тот должен играть. Если же такое случалось, Луи моментально ощетинивался. В конце концов, играл на трубе Армстронг, а не Джек Кэпп и не Джо Глейзер. А сам он прекрасно понимал, что покупатель хочет слышать мотив, и, кроме того, как говорил Гэблер, «Армстронг любил мелодию». Следовательно, то, что он делал, объясняется не только внешним давлением: Армстронг сам хотел играть так, как играл.

И все же, поскольку речь здесь идет об Армстронге,

ясно, что для него при всех срывах было просто немыслимо не добиваться удач. Импровизация никогда не была единственным краеугольным камнем джаза. Большинство исследователей придерживаются той точки зрения, что важнейшее требование к джазовому соло — sine qua non — наличие свингования. И это умение Армстронг демонстрирует великолепно. Здесь он истинный мастер. Ему ничего не стоит пронизать свингом любую простую и часто банальную мелодию. В его руках даже безделка нередко проникнута более ярким джазовым духом, чем иная чистая импровизация менее талантливого исполнителя. Ему под силу вдохнуть жизнь в бесцветные мелодии «Naturally» и «I've Got a Pocketfull of Dreams», заставив их заиграть всеми красками джаза, даже когда он в своем исполнении почти не отступает от нотного текста. Он добивается этого лишь с помощью разумного использования вибрато, акцентирования и смещения звуков относительно бита. Армстронг не знал равных в умении обнажить мелодию: ни Бериген, ни Джеймс, ни другие трубачи, превзошедшие его в техническом отношении, ни такие виртуозы-инструменталисты, как Бенни Гудмен, Томми Дорси, Джонни Ходжес, не могли соперничать с ним. Многие достаточно бледные мелодии вошли в джазовый репертуар лишь благодаря Армстронгу: он заставлял их звучать богаче, чем можно было ожидать. Этот дар обращения с мелодией давал Армстронгу огромное преимущество перед другими певцами, которые, обладая гораздо более сильными голосами, учились у него фразировке. И хотя вокальные данные Армстронга были весьма ограниченны по сравнению с возможностями любого другого популярного артиста, за исключением, пожалуй, лишь «Фэтса» Уоллера, песни (а многие из них действительно никуда не годились) приобретали в его исполнении ритмическую свежесть, нежность, так что даже самые худшие становились вполне сносными. Армстронг был одним из выдающихся исполнителей популярных песен. И именно пение, а не игра на трубе, завоевало ему десятки миллионов почитателей.

Забавно, но некоторые из лучших записей Армстронга появились при довольно неожиданных обстоятельствах. Стремление фирмы «Decca» объединять артистов для совместных выступлений свело Армстронга с гавайским ансамблем, который выступал то под названием «The Polynezians», то как «Andy Jona and the Islanders», и с очень популярным квартетом «Mills Brothers», специализировавшимся на вокальной имитации музыкальных инструментов. Армстронг великолепно вписался в эту необычную обстановку. С одной стороны, в таком ансамбле он не мог злоупотреблять трюками в высоком регистре, что практиковал с биг-бэндами. Его исполнение стало в результате более продуманным и сдержанным. С другой стороны, сопровождая певцов, которые вели мелодию, он вынужден был отходить от нее и предаваться импровизации. Так, в довольно нелепой новинке «On a Coconut Island» Армстронг играет облигатный хорус, следуя мелодии, которая исполняется на гавайской гитаре. Хныканье гитары чрезвычайно раздражает, но, вопреки этому, Армстронг создает прекрасный напев. Он вступает со значительным опережением, начиная с простой фигуры типа сигнала рожка и разрабатывая ее в нисходящую фразу, которую вдруг прерывает, чтобы выстроить одну из восходяще-ниспадающих фигур, столь типичных для его лучших работ. Далее он вновь воспроизводит подобие вступительной фигуры и завершает восьмитакт логичной, но свежей фразой, придающей всему построению известную законченность. В следующем восьмитакте он дает возможность гитаре начать изложение мелодии, а затем приступает к фразе, которая выглядит направленной вверх, но внезапно обрывает ее и переходит к длинному, волнообразному, то вверх, то вниз извивающемуся мелодическому построению. К сожалению, соло неожиданно прерывается, поскольку Луи должен подготовиться к пению, но в целом это удачная конструкция. Она интересна в мелодическом отношении и не уступает почти ничему из созданного с ансамблем «Hot Five».

В то время среди музыкантов, игравших в свинговой манере, вошли в моду произведения из репертуара XIX века. Они находили нечто пикантное в том, чтобы джазмен, представляющий «горячий» стиль, показал себя на старых образцах. Бенни Гудмен создал «Loch Lomond», Банни Бериген — «Wearing of the Green», Армстронг — целый ряд работ, включая серию из четырех композиций с вокальным квартетом «Mills Brothers». Соло в одной из них — «My Darling Nellie Gray» — мягкий парафраз, исполненный сдержанно и с чувством, дышащий скромной прелестью букета полевых цветов.

Из всех записей этой серии для фирмы «Decca» лучшими, на мой взгляд, являются пьесы «I Double Dare You», «Ev'ntide» и «Struttin' with Some Barbecue» (к последней Луи обращался не однажды). «Ev'ntide» — классический пример импровизационного стиля Армстронга. В третьем и четвертом тактах своего соло (не считая предшествующего такта) он вступает со значительным отставанием от первой доли такта и исполняет лишь семь звуков, наложенных на восемь долей, — весьма скромное для джазового хоруса начало. Однако его задача здесь сводится к тому, чтобы маленькой заплаткой прикрыть большую прореху. За скромным прологом в тактах с пятого по восьмой следуют гораздо более насыщенные фразы. Девятый и десятый такты вновь лаконичны и так далее. Соло также свидетельствует о том, что замедленный темп открывает Армстронгу возможность большего ритмического варьирования. Здесь много весьма сложных ритмических фигур, в которых прекрасно уживаются триоли, восьмые и построения из неравномерных длительностей. И хотя Армстронг практически не отходит от заданной мелодии, соло звучит в высшей степени интересно

и демонстрирует, что такое парафраз. Даже высокие звуки в конце пьесы сбалансированны, естественны и музыкально оправданны.

«Struttin' with Some Barbecue» стала стандартной джазовой пьесой, постоянно исполняемой самыми разными оркестрами. Она состоит из последовательности четырехтактовых фраз, каждая из которых начинается быстрым восхождением к трем четвертным звукам и кончается последующим спуском мелодии к целой ноте. Эта простая, свободная структура построена на базисной гармонии и потому идеально подходит для импровизации. Армстронг здесь лаконичен настолько, насколько это вообще возможно в джазе. Он играет вступительный хорус, практически не изменяя мелодии. Затем следует короткая оркестровая интерлюдия, хорус, поделенный между кларнетом и саксофоном. Далее Армстронг исполняет два хоруса и заключительную коду. Первый хорус — еще один близкий парафраз мелодии. Но в нем заключен и некоторый элемент варьирования. Повторяющиеся восходящие фигуры состоят каждая из четырех восьмых. Но у Армстронга они превращаются в совершенно иные построения. Второй хорус экономичен даже по меркам парафразового стиля самого Армстронга. Восходящие фразы предельно сокращены, а нисходящие доведены до двух-трех звуков. В первых (перед кодой) двадцати восьми тактах он оставляет незаполненным более четверти пространства — неимоверная площадь для джазового соло, особенно у такого изначально склонного к излишествам исполнителя. Однако, несмотря на весь аскетизм интерпретации, несмотря на то, что форма оригинала почти неизменно сохранена, соло насквозь пронизано свингом. В этом варианте «Struttin' with Some Barbecue» Армстронг создает истинное джазовое богатство на базе чрезвычайно ограниченного материала.

Но, пожалуй, лучшим в этой серии фирмы «Decca» является соло Армстронга в превосходящей средний уровень пьесе «I Double Dare You», которая и по сей день иногда исполняется джазовыми музыкантами. Оно состоит из протяженных линий, относительно медленно поднимающихся и опадающих, и начинается захватывающим дух брейком, стремительные триоли которого неукротимо рвутся ввысь, преследуемые длинной понижающейся зубчатой фигурой. Крохотное пространство насыщается колоссальным ритмическим варьированием. Первые восемь тактов заполнены двумя длинными раскатистыми оборотами, а в тринадцатом такте закручивается долгая фраза, которая занимает семь тактов, проходя через центральную часть темы. В продолжение всего соло крупные фигуры сумбурно разбрасываются по структуре темы, так что разнообразие и контраст обнаруживаются повсеместно. Соло сверкает и переливается. Так играет солнечный луч на тронутой рябью глади озера. Это шедевр джазовой импровизации…

Пришло время, и Армстронг вновь оказался во власти обстоятельств. Малые составы, полностью, казалось, подавленные эстрадной индустрией во время кризиса 1929 года, вовсе не погибли, а лишь ушли в тень. Своим пробуждением они обязаны были не столько музыкантам, которые, собственно, никогда о них не забывали, сколько возросшему числу исследований джаза, появлявшихся как в коммерческой прессе, так и в органах массовой информации. Первой ласточкой стала газета «Даун-бит». Она была основана в 1934 году не как джазовое издание, а как коммерческий бюллетень, посвященный популярной музыке в целом. Однако кое-кто из ее редакторов и журналистов были почитателями джаза, и газета нередко рассматривала различные явления под углом интересов «горячей» музыки. Она помещала заметки об истории джаза, критические статьи, дискографию. В Соединенных Штатах впервые возникла возможность обсуждения этой музыки. Поклонники свинговых оркестров, покупавшие газету, чтобы прочесть о своих любимцах, постепенно обнаруживали, что существует еще и другая музыка, джаз, которую, оказывается, ставят выше популярных танцевальных мелодий биг-бэндов. Позже, в 1939 году, вышли в свет три книги, посвященные тому же предмету. Это «Джазмены» Фредерика Рэмси-младшего и Чарлза Эдварда Смита, «Джаз: генезис, эстетика, музыкальный язык» Уинтропа Сарджента и «Американская джазовая музыка» Уайлдера Хобсона.

Где-то около 1935 года начали появляться маленькие кабаре, которые довольствовались небольшими джаз-бэндами. Многие из этих заведений вырастали из «speakeasies» [подпольные питейные заведения. — Перев.], расположенных на 52-й улице. До 1948 года «Улица» оставалась центром джазового мира. В Гарлеме, и в Гринвич-Вилледж, и в других городах США тоже возникали подобные клубы. Музыка, исполняемая в них, ни в коей мере не ограничивалась старой новоорлеанской моделью. Это был импровизационный джаз со свинговым битом. И хотя здесь изредка звучало некое подобие музыки в новоорлеанском стиле, гораздо чаще можно было услышать импровизацию одного или двух духовых инструментов на фоне ритм-группы. Ко второй половине 1930-х годов новый джаз завоевал уже достаточно широкую аудиторию. Поэтому по всей стране один за другим открывались соответствующие клубы. К концу 1930-х годов популярность джаза была столь велика, что младший брат «Бинга» Кросби — Боб — имел шумный успех, играя со своей группой аранжировки пьес из репертуара «Диксиленда», а руководители свинговых оркестров стали включать в свои программы по одному-два номера в исполнении малых джазовых групп, куда входили музыканты того же оркестра. Большим спросом пользовались пластинки трио и квартета Бенни Гудмена, ансамбля Арти Шоу «Gramercy Five», Боба Кросби «Bobcats», Томми Дорси "Clambake Seven'', Вуди Германа «Woodchoppers» и других. Джаз малых составов был возрожден.

В 1939 году владелец музыкального магазина Милт Гэблер открыл студию грамзаписи «Commodore», которая стала первой в сети независимых компаний, занимавшихся исключительно джазом. Они со все большей очевидностью показывали ведущим фирмам (так называемой «большой тройке», куда входили «Decca», «Columbia» и «Victor»), что джаз может приносить доход. «Decca» же никогда не упускала возможности получить большую прибыль. Она владела контрактом с одним из ведущих джазовых исполнителей, и Армстронга решено было записать с джазовым ансамблем.