Лукоморье. Трилогия
Шрифт:
– Тьфу! – Отражение Кощея заколебалось, пошло волнами и, покрывшись голубым туманом, исчезло.– Расхвастался, старый хрыч! Мало того, что я каждый день твой скелет отражать обязано, так еще и концерты кошачьи терпеть должно? Не буду! В бадейку с водой любуйся на мощи свои облезлые.
– А договор? – возмутился Кощей. В руках у него материализовалась пачка бумаг, из которой он торопливо выдернул нужный лист и потряс им перед потухшим стеклом. В глубине темной поверхности стоящего у стены на манер трюмо зеркала мелькнул чей-то сердитый глаз.
– А чихать
– Это как? – опешил от такой наглости Кощей.
– А вот так! – отрезало зеркало.– И убери от меня подальше эту филькину грамоту. Тоже мне договор! – фыркнуло малиновым всполохом стекло.– Одни обязанности… а права где? На все государство ни одного юриста. Так что ты сначала законы издай, референдум проведи, конституцию прими… в чтениях там разных.– Из стекла вспучились вдруг гигантские губы.– И только когда мой адвокат проверит эту туфту на соответствие с основными положениями конституции, я, возможно, соизволю рассмотреть все претензии Вашего Бессмертия в рамках данного договора!!! – проорал зеркальный рот и с хрустальным звоном захлопнулся.
Кощей испуганно отпрыгнул от взбесившегося трюмо, споткнулся о маленького, толстенького человечка с огромным животом и щеками и покатился по ковру по направлению к трону. Сразу стало понятно, почему местные дизайнеры положили такой толстый и пушистый ковер. Благодаря его прекрасным амортизирующим свойствам стук костей был почти не слышен.
Торопливо взобравшись на трон, выточенный из цельного куска черного мрамора, Кощей рискнул огрызнуться:
– Скажи спасибо, что я такой отходчивый, а то бы как дал в глаз!
– Сам дурак.– Этой репликой зеркало свернуло дебаты и заткнулось окончательно.
– Потакаете вы им, Ваше Бессмертие, распустили слуг нерадивых, избаловали.
– Истину глаголешь, Соловушка. Пользуются моей добротой все кому не лень. И поносят, ироды, оскорбляют всячески,– закручинился Кощей.– Василиса мне три года мозги пудрит. Все по увальню сохнет – Иванушке. Вот скажи мне, варнак, почему самые красивые девки в дураков непутевых влюбляются? Чем я ей не хорош? И силен, и богат, а она от меня все воротится. Ведь силком мог взять…
– Ну и взял бы давно, не пойму я тебя что-то, Кощеюшко,– в недоумении развел руками Соловей-разбойник.
– Темнота. А чувства, чувства-то как же? Порывы светлые? Она полюбить меня должна за нрав мой кроткий да терпение ангельское…
Монолог влюбленного Кощея утонул в гомерическом хохоте. Зеркальная поверхность трюмо ходила ходуном, корчась от смеха.
– Расколочу! – взревел взбешенный Кощей. Зеркало продолжало корчиться, но уже беззвучно.
– Не утруждайте себя, Ваше Бессмертие,– засуетился Соловей-разбойник,– я щас свистну, и от этой вредины только осколочки останутся.– Соловей со всхлипом втянул в себя воздух. Щеки его раздулись, глаза выпучились…
– Не сметь! – взвизгнул Кощей.– Экземпляр уникальный. Где другой такой найдем?
С тихим свистом проколотой шины грудь разбойника медленно опала.
– Уникальный… Я, может, тоже уникальный,– набычился Соловей,– а кто ценит? Все косятся… детишек малых мной пугают… А я, может, только снаружи такой страшный, а внутри желтенький и пушистый… Уйду я от тебя, Кощей, в тридевятое царство.
– И чем заниматься там будешь? – ехидно осведомился Кощей.
– В ансамблею поступлю.
– Куда-куда?
– В ансамблею… Свистом художественным заниматься буду.
– Твоя работа? – подпрыгнул на троне Кощей, стремительно повернувшись к зеркалу.– Знаешь, как это называется? – Острый костлявый палец Кощея Бессмертного выстрелил вверх, будто вознамерился пронзить потолок.– Несанкционированный допуск посторонних лиц к секретной информации!
– Ух ты,– завистливо протянул Соловей-разбойник, почесывая затылок,– мне бы так…
Зеркало, подавленное эрудицией шефа, пришибленно молчало. Воодушевленный моральной победой Кощей поспешил развить успех.
– Терем ненаглядной моей,– бросил он короткий приказ.
– Как представить изволите? Вид сверху, сбоку, спереди аль в разрезе? – не удержавшись, опять съязвило зеркало.
– Не умничай!
Зеркало замерцало. По темной поверхности вновь покатились голубые волны.
– Ну, скоро ты там? – нетерпеливо заерзал на троне Кощей.
– Отстань. Видишь, настраиваюсь? Координатную сетку на местность накладываю. В данный момент идет поиск объекта. Не мешай работать.
Похоже, зеркало решило показать, что и оно не лыком шито. Кощей недовольно крякнул, но промолчал. Тем временем волны успокоились, и на поверхности зеркала установился штиль. Голубизна становилась все прозрачней и прозрачней, и вот уже сквозь нее проступили контуры посада Василисы Премудрой. Изображение стремительно наливалось красками, наполнялось жизнью. У резного терема хозяйки посада царила предпраздничная суета. Как угорелые сновали взад и вперед сенные девки. На огромное блюдо, покрытое затейливо расшитым рушником, два дюжих пекаря водружали гигантский каравай, украшенный сверху внушительного размера солонкой. Сама Василиса дирижировала хором мальчиков: разучивалась кантата по случаю возвращения Ивана вдовьего сына в терем суженой.
– Готовятся,– прошипел Кощей,– каждый денек считала, змея подколодная.
– Чего это они? – полюбопытствовал Соловей-разбойник.
– Ваньке, увальню деревенскому, неграмотному да неотесанному, встречу готовят,– мрачно ответил Кощей.– Ну ничего, ужо вы у меня попляшете, вот только последнюю зарубку сделаете.
В этот момент к Василисе подошел старый седоусый воин. Сняв шелом, почтительно поклонился и протянул ей кинжал с изящной рукояткой в виде золотой змейки, держащей во рту кроваво-красный рубин. Радостно вспыхнув, Василиса схватила кинжал и подбежала к частоколу из сорока столбов, испещренному многочисленными зарубками. Последний сороковой столб имел всего лишь две отметины.
– Вот оно… – Кощей Бессмертный аж привстал от нетерпения, нервно потирая руки.– Ну, милая, давай,– азартно прошептал он. Внезапно Василиса Премудрая повернула голову и, взглянув в упор на Кощея Бессмертного, шаловливо высунула язычок и рассмеялась.
– Не нукай, не запряг,– озорно пропело ее изображение. И Василиса смело погрузила нож в мягкую древесину. В безоблачном небе яростно полыхнула молния. Грянул гром, и вот уж не Василиса Прекрасная, а страшный лесной зверь – огромная бурая медведица, оскалив жуткую пасть с острыми желтыми клыками, ревет Кощею в лицо: