Лулу
Шрифт:
Надо сказать, что к тому времени малышка, дочь Полины, подросла и при встречах на квартире у Полины временами нам становилось как-то даже не по себе, словно бы мы занимались чем-то непристойным. И еще иной раз возникало ощущение, что там, за дверью притаился то ли человек, то ли угрюмый призрак, чем-то отдаленно напоминающий покойного мужа, и все подглядывал, подсматривал за нами, словно намереваясь накопить изрядно злобы и жестоко отомстить. Понятное дело, что встречаться у меня дома тоже было невозможно — совсем не интересно фантазировать на тему, как бы на это прореагировала моя тогдашняя жена. Да и очередным отпуском грешно было не воспользоваться. Так что поездка во всех смыслах оказывалась очень кстати. Правда, стоило немалых трудов представить ее как срочную командировку по неотложным
После нескольких попыток нам удалось снять приличную квартирку — не очень близко к морю, но зато уж в относительной тишине. Помнится, как-то в Гагре мы с ребятами жили в доме, неподалеку от которого вниз по склону горы располагался ресторан, весьма популярная, особенно по вечерам, достопримечательность местного курорта. «…За жизнь нашу цыганскую, за жизнь нашу армянскую…» — вот эта знаменитая, бессчетное число раз, на самые разные лады повторяемая фраза из какого-то романса возникала в моих ушах каждый раз, стоило увидеть где-нибудь на черноморском берегу даже самое захудалое кафе или закусочную. Возможно, именно поэтому я с тех пор и предпочитаю отдыхать преимущественно дикарем, вдали от мест скопления курортников и кочующих по городам оркестров. Но это был особый случай.
Надеюсь, все согласятся с утверждением, что свобода лишней не бывает. Свободой надо пользоваться, пока она есть, пока дают. Поэтому стоит ли удивляться тому, что, наскоро подкрепившись после утомительной дороги, мы первым делом, не дожидаясь ночи, решили опробовать кровать. Двуспальная, деревянная, она на первый взгляд производила весьма благопристойное впечатление, обещая много приятных дней, часов, ну или хотя бы минут.
Скрип колес несмазанной телеги и даже скрежет рессор изрядно перегруженного тягача, слейся они в унисон и воедино, не смогли бы сравниться с тем, что огласило ближайшую округу и вершины окрестных гор. Стаи чаек поднялись над гаванью и скрылись в отдалении, ласточки и стрижи попрятались на чердаках. Местные жители и тихо-мирно отдыхающие квартиранты высыпали из домов и из курятников на улицы, ожидая катастрофы — что поделаешь, если у всех одновременно возникла мысль, будто эти звуки издавала нависшая над побережьем огромная гора, которая совсем некстати, то есть по какой-то кошмарной, никем не предусмотренной причине, вдруг пришла в движение.
На самом же деле это не земля разверзлась, и крымские горы тут были явно ни при чем, и незачем было возводить на них напраслину. Эти неприличные звуки издавала наша великая труженица, наша производительница, наша заботливая попечительница — деревянная кровать.
Самое время было это безобразие прекратить, но что-то не вполне понятное творилось в эти мгновения с Полиной, я даже подумал, уж не потеряла ли она на время слух. Трудно было поверить, чтобы в ее сознании, а может быть, где-то глубоко в подкорке именно эти звуки ассоциировались с таким понятием, как секс. О тонких и возвышенных чувствах я вообще не вспоминаю.
И тут Полина прокричала:
— Это же чудо какое-то!..
В этот момент словно бы что-то стукнуло меня, причем самым непозволительным образом — так, наверное, бьют исподтишка. Э нет! А вот об этом мы не договаривались. Так ведь, чего доброго, ляжешь в постель совсем свободным, а наутро проснешься закованным в стальные кандалы. Стоит мне только поддаться этим, столь настойчиво внушаемым мне Полиной настроениям, как все — пиши пропало!
Но видимо, оголтелый скрип кровати способен напрочь заглушить те робкие сомнения, которые время от времени рождаются в нашей голове. Тем более что голове при этом деле положено быть в довольно длительном невразумлении. А может, все гораздо проще, то есть я был пьян, вот только не вполне уверен — от любви или от чего-нибудь другого. Еще менее вероятно, чтобы в тот вечер стрелы Амура по нелепой или кем-то подстроенной случайности все до единой пронзили только Полину и меня.
А наутро она меня и спрашивает:
— Ты помнишь, что говорил вчера? — и делает такие проницательные, такие умные и такие наивные глаза.
И что я мог ответить? Если честно — я был просто ошарашен! Нет, ну в чем бы я ни признавался накануне, какие бы романтические предложения ни высказывал, нельзя же словно бы нож к
Ах эти нежные, милые создания! Уж так они любят красивые и ласковые слова. Их хлебом не корми, дай только послушать. Я еще могу понять, когда дело происходит в колумбийской мыльной опере. Но если мужчина изрядно подшофе да еще оба находятся в известных обстоятельствах, когда ни она, ни он не имеют возможности оценить реальность беспристрастно, можно ли доверять сгоряча высказанному мнению? Приятно слышать — тут я с вами соглашусь. И верить в искренность намерений тоже можно. Даже нужно! Но ведь и то необходимо понимать, что все, что при этом было сказано, — это ведь не для протокола!
С тех пор прошло, наверное, с десяток лет. Впрочем, осенью того же года мы в последний раз встретились с Полиной. Был сырой и слякотный октябрь. Выйдя из ресторана, не торопясь отправились в сторону метро. Однако честно вам скажу, что в этот раз провожать ее домой мне отчего-то не хотелось. Она словно бы сама это почувствовала и предложила зайти к своей подруге, обитавшей там же, недалеко от площади трех вокзалов, в районе Каланчевки. В сумерках мы проплутали с полчаса, пока нашли в глухом, еле освещенном фонарями переулке стоявший на отшибе дом с покосившейся входной дверью и кривыми деревянными ступенями, ведущими наверх. Там-то и жила ее подруга, коллега по работе, вроде бы недавно к ним на службу поступила. Звали ее Нина. Не знаю, зачем Полина привела меня туда, но мне отчего-то показалось, что это было сделано вовсе не случайно, словно бы об этом было написано в том самом дневнике, который назывался Полининой судьбою.
Так вот о ее подруге. У Нины была удивительно нежная, ласкающая одним лишь своим видом кожа, я даже не представляю, с чем бы ее можно было сравнить. Все известные мне на этот счет метафоры ничего не говорят, скорее просто вводят в заблуждение. Вот, кажется, что стоит вам закрыть глаза и провести ладонью по шелковистой ткани, и вы испытаете то самое чувство, которое я испытал, прикоснувшись к руке Ниночки. Да ничего подобного! Ну ни в какое сравнение не идет.
Нина приехала в Москву в надежде поступить в торговый институт. Родители последние несколько лет почти весь заработок откладывали на оплату обучения — сажали картошку на продажу, а когда наступал грибной сезон, отец брал отпуск и каждое утро на рассвете заводил свой мотоцикл и гнал куда-нибудь во Владимирскую глухомань, под Вязники или под Муром. В тех местах опытному грибнику не составляло особого труда за несколько часов набрать сотни три-четыре отборных боровиков, а больше и не помещалось в коляске мотоцикла. Я было подумал — вот мне бы туда как-нибудь попасть, но признаюсь, опять же лень-матушка не отпускает. Да и куда девать такую прорву? Ну разве что кому-то очень надо.
Однако в Москве у Нины что-то не заладилось — то ли денег не хватило, то ли экзамены не сдала. В отличие от известных мне, весьма и весьма разговорчивых провинциалов Нина была довольно скрытна, мало о чем мне рассказывала, словно боялась, будто стоит кому-то поведать о своих делах, так непременно сглазишь, и все потом пойдет наперекосяк. Но тут, по-видимому, у каждого свой опыт, и потому свой взгляд на жизнь срабатывает. Впрочем, у меня возникло подозрение, что приметы тут были ни при чем. Скорее всего, кто-то из экзаменаторов глаз на нашу Нину положил и даже не исключено, что предъявил ей нечто вроде ультиматума — либо вместе ляжем в койку, либо в другом месте придется тебе воплощать свою заветную мечту. В пользу этого предположения говорило намерение Нины поменять желаемую профессию и, соответственно, поступать в какой-нибудь другой вуз. Ну а внешние данные этой юной провинциалки говорили сами за себя и конечно же подтверждали высказанную мной версию. Жаль только, что росточком она явно недотягивала до стандартов топ-моделей, а то ведь не исключаю, что ее могла ждать совсем, совсем иная судьба. Что до меня, такое развитие событий вашего покорного слугу вполне устраивало.