Луна-16
Шрифт:
Когда Феликс уже окончательно разомлел и расстегнул почти до живота рубаху, она села рядом, положила мягкую ладонь на его грудь.
– Ты же приехал, чтобы пробраться на дачу Миловидова,- сказала она неожиданно.- Я для тебя так, прикрытие.
Бабочкин аж подавился куском тушеного кролика, закашлялся. Керн постучала его по спине.
– Я не такая уж дура, как ты думаешь, Феликс. Все правильно. Возможно, именно на даче профессора находится ключ к загадке, которую ты пытаешься разгадать. Кстати, вот что я тебе скажу. Ты наверняка думаешь, или думал, что мой камень украла ну та журналистка о которой ты спрашивал- Алиса.
– Она моя любовница. Я с ней живу, вернее, жил, опять куда-то пропала.
Керн ничуть не удивилась словам Феликса, погладила его по голове:
– Милый, хороший. Я одна на тебя не претендую, не заслужила такого большого счастья.
От этих слов Феликс зарделся еще больше. Так откровенно женщины его еще никогда не хвалили.
– Но Алиса, насколько я успела заметить,- продолжала Керн, -себе на уме и жуткая эгоистка. Ни перед чем не остановится. Перешагнет через любого и тебя. При этом не исключено, что искренне тебя любит. Да, таковы мы, женщины, полны противоречий. Любовь наша часто граничит с ядовитым эгоизмом. Впрочем, любовь это и есть чистой воды эгоизм. Но одни женщины могут иногда сдерживать свой эгоизм, другие нет.
– Ты, конечно, можешь.
– Могу. Для этого нужно любить мужчину очень и очень сильно, как самого себя, вернее, как часть самого себя. Так вот. Алиса камень у меня не крала. Его взял...
– Миловидов.
– Да. Сначала я ему предложила купить его за 20000 долларов, прекрасно понимая, что таких денег у него нет. Потом подумала и решила- пусть этот камень будет лучше у него. Почему сама не отдала? Не знаю, вероятно, хотела посмотреть как профессор поступит.
– И он...
– Ага. Я ему сказала, что держу камень в соседней комнате в греческой вазе у телевизора. А когда вышла во двор, увидела, что он вошел в эту комнату и забрал коробочку с осколком из вазы. Почти сразу он сказал что у него дела и откланялся. Странно. Он даже не боялся, что я загляну в вазу и обнаружу пропажу. Знал, что я не обращусь в полицию- какой смысл мне порочить имя своего отца.
– Но для чего же тогда профессор сказал мне, что камень по-прежнему находится у тебя?
– Думаю, это была подстраховка.
– Что?
– Подстраховка. Профессор наверняка знал, что не излечимо болен и что дни его сочтены. Он доверился именно тебе и хотел чтобы именно ты проник в его дачный дом после его смерти. Там наверняка есть то, ради чего он все это затеял. А я нужна в этой истории только для одного- если ты сам не сообразишь попытаться раскрыть тайну на его даче, то это подскажу тебе я. Что, собственно, и делаю, хотя ты сам уже принял решение поступить так, а не иначе.
– Так вы, значит, меня специально...пригрели?- перешел на "вы" Бабочкин.
– Дурачок. Милый дурачок.
– Не называй меня дураком!-вспылил Феликс. Надоело терпеть моральное унижение от Бурцевой, так нашлась ещё одна оценщица его интеллекта.
– Ладно. Не буду. Самый лучший, самый умный. Ты мой и больше ни чей.
После этих слов она припала к его губам и Феликс опять растаял в мягких сладких небесах.
Анна Петровна разбудила Феликса ночью, когда ему снился профессор Миловидов в какой-то стеклянной банке. Он умолял выпустить его оттуда, а Феликс только хохотал в ответ. Тогда конструктор достал непонятно откуда взявшийся у него парабеллум Люггер Р-08 и выстрелил в стекло. Банка разлетелось вдребезги, а Поликарп Матвеевич навел ствол на Бабочкина. Курок он нажать не успел.
– Что?-поднял мокрую от пота голову Феликс. В ней еще шумела и перекатывалась тяжелыми волнами ягодная настойка, разбиваясь о внутреннюю часть лба.
– Пора,-сказала Керн.- В крайний раз, когда профессор приходил ко мне и украл камень, он сказал что очень торопится, так как должны прийти гастарбайтеры чинить запор на заднем окне дома. Сказал, совсем запор не держится, того и гляди воры залезут. Понял?
– Что?-опять только смог произнести Бабочкин.
– Феликс Николаевич, любимый, включай мозги, время не ждет. Сейчас самое оно.
– Как же, включишь мозги после ваших настоек,- проворчал Феликс, наконец несколько освободившись от сна.- Значит, заднее окно.
– Да. Скорее всего в его починке не было необходимости. Думаю, он давал подсказку, как лучше проникнуть в дом. С тобой не пойду, извини.
– И не приглашал. С бабами вместе хорошо только в баню ходить.
– Не смешно, Феликс Николаевич.
– Не смешно,- согласился, вздохнув журналист.
Дождя на улице уже не было, но всё равно Феликс надел плащ, надвинул капюшон. Портфель с инструментами не взял. Положил в глубокие карманы только отвертку и плоскогубцы. И еще небольшой светодиодный фонарь, который ему выдала Анна Петровна. Свой взять из дома Бабочкин забыл.
Было тихо и прохладно. Светало. Из леса наползал густой, низкий туман. Казалось, это спустились на землю облака. Он шел по краю улицы вдоль дачного поселка и размышлял к чему приснился ему дурацкий сон со стеклянной банкой. Через одну линию от дома Керн, там где грунтовая дорога поворачивала к лесу, перешел на другую ее сторону, туда где стоял дом Миловидова. Тихо было так, что ему казалась, будто скрип гальки под его ботинками, слышен на другом конце Земли.
А вот и зеленая крыша, крытая андулином. Между забором Миловидова и соседским участком имелся небольшой промежуток в метр шириной, заросший крапивой и чертополохом. Феликс опустился на четвереньки, пополз сквозь траву к позадам участков. Она была мокрой и колючей, наровила залезть в нос и рот, царапала лицо. Но подниматься Бабочкин не решался.
В какой-то момент он увидел перед собой два огненный глаза. Чуть не вскрикнул от неожиданности. На него зло и пронзительно глядел большой рыжий кот. Он фыркнул, шмыгнул в заросли. Бабочкин перевел дух. Вот ведь пакость хвостатая, шастает где ни попадя, только людей порядочных пугает.
Забор Миловидова был длинней соседского и уходил вниз к зарослям ивняка, которые представляли собой небольшой круглый островок. Его Феликс увидел всё же поднявшись после того, как распорол штанину и порезал коленку о бутылочный осколок.
Именно в этом месте в заборе Миловидова оказалась прореха- от него откололись несколько планок. Феликс нырнул в дыру и оказался в яблоневом саду. На ветках висели крупные плоды Антоновки, Белого налива и Шафрана. В яблонях Бабочкин знал толк, сам выращивал их на даче в Тверской области. Некоторые плоды под своей тяжестью свешивались на ветках к земле. Эх, рогатинку бы поставить, подумал Бабочкин, сгниют ведь, жалко.
Возле дома росли уже сливы и вишни, а также большая, полная еще зеленых плодов, груша. А к самой стене примыкал небольшой виноградник из трех крепких, хорошо разросшихся лоз. На некоторых из них были видны кисти с маленькими ягодками. И виноград Феликс тоже выращивал. Вообще, москвичи чуть ли не поголовно увлеклись на своих дачах выращиванием винограда. Не Сочи, конечно, но иногда урожая вполне хватало на одну-две бутылки своего "черного" вина. Белого вина, как и настоящие виноделы, Феликс не признавал. Именно в красном вине содержится ресвератрол - сильнейший антиоксидант, который по мнению некоторых ученых-геронтологов, омолаживает организм и продлевает жизнь. В разумных пределах, разумеется. Только где этот разумный предел, знать бы.