Луна для двоих
Шрифт:
Остановив себя на опасных для дела мыслях, отправилась поскорее в лабораторию. С утра голова работала лучше всего. Вдруг именно сегодня мне удастся сделать то, что не получалось последние несколько лет?
А о подобном даже думать нельзя. Он – мой пациент, это раз. Два – он не отдаёт отчёта своим действиям. И три – это испортит мой план, подвергнет риску жизнь Эннира.
Вот только стоило ступить на порог центра, как тут же ко мне кинулась одна из медсестёр.
– Там… Он…
Снова он!
– Что на этот раз? Буянит?
–
Вроде… Сердце забилось тревожнее, и я ускорила шаг.
Издалека заметила, что он лежал в том же положении, что и вчера. И даже когда я позвала, не шелохнулся. Войдя внутрь, держала наготове электрошокер – вдруг бросится. Но полузверь даже на миллиметр не двинулся. И никак не отреагировал.
Я присела рядом на его постель.
– Ты бы хоть знак подал, что живой, – вздохнула и отложила орудие защиты. – Испугал медсестёр.
Он продолжал игнор. Тогда положила руку ему на плечо и чуть сжала. Он её сбросил небрежным движением, не оборачиваясь.
– Какие мы обидчивые, – даже улыбнулась устало.
Это могло бы быть мило. Его поведение. Если бы не доставляло мне столько хлопот.
Меня ждут для подтверждения выписки другие пациенты, нужно найти способ придумать, как помочь тем, кому повезло меньше, а на меня вновь открыта охота (и хорошо, если только на меня), но вместо того, чтобы решать свои проблемы, нужно возиться с ним.
Хотя самка внутри повела носом, принюхиваясь к нему. Он ей совершенно точно нравился. Пришлось её одёрнуть.
Тот, кто поставил нам метку, ей тоже понравился. Она даже скучала по нему. И это несмотря на то, что он сделал это обманом, наверняка преследуя свои цели. Ей было всё равно. Мне – нет.
– Послушай, я не обязана тебе ничего объяснять. И играть в святую невинность не буду. Ни раз уже говорила тебе, что я не твоя и что моё присутствие возле тебя – необходимость. Так почему тебя удивило наличие метки? Да, я – чужая пара. Что теперь? Устроишь из-за этого голодовку?
Он приподнял голову и смерил меня непонятным взглядом своих голубых глаз. Но тут же вновь отвернулся.
– Прекращай этот детский сад. Я не могу сидеть с тобой весь день.
Послышалось неопределённое рычание, которое вполне можно было бы принять за ругательство. Я встала.
– Хватит!
Он подскочил с постели и оказался ко мне вплотную, прожигая злым взглядом. Весь его вид говорил о том, что раз я с ним вот так, то и он тоже теперь будет относиться ко мне иначе.
– Напугал, – хмыкнула, провоцируя его намеренно. – А то без твоих обожающих взглядов не проживу.
Но кажется в этом полузвере от зверя было гораздо меньше, чем от человека. Даже уязвлённое самолюбие вот в наличии. Он ударил кулаком в стену и прыжком увеличил между нами расстояние втрое. Наверное, чтобы не ответить мне на оскорбление. Именно этого я и добивалась. Мне его апатия ни к чему. Пусть злится. Пусть бесится. Зато начнёт принимать пищу. Лекарств для него всё равно нет.
Только вот даже выйти не успела, как он меня остановил и, сдёрнув с себя вчерашний повязанный вокруг бёдер халат, протянул его мне. Вроде как – вот, забирай, мне от тебя даже этого не надо. Маленький, обиженный мальчик.
Я покачала головой и бросила тряпку в корзину для грязного белья неподалёку, а затем заперла его, бросив последний взгляд на обнажённую, бугрящуюся мышцами спину, и таки отправилась туда, куда собиралась изначально, стараясь больше не думать о нём.
Весь день носилась по центру, потому к вечеру ног уже не чувствовала. Хоть меняй привычные шпильки на тапочки. Но мне казалось важным выглядеть строго и собранно. Так проще было не показывать свои слабости и держать всех на расстоянии. Почти всех…
Элика спокойно вошла в мой кабинет, постучавшись лишь формально, и тут же уселась с ногами в глубокое кресло, сладко потягиваясь. Я покачала головой. Но промолчала. Опять ей в голову ударил наш эксперимент. Можно простить.
– Ты вчера сказала переселить меня в загородный дом прайда, – начала она, рассматривая свой маникюр.
– Сказала. Он лучше охраняется.
– Значит… и про эксперимент рассказала? – она бросила на меня быстрый взгляд.
– Эрнард не выгонит тебя, – сразу решила развеять её опасения.
– На его месте я бы выгнала.
– Поэтому он на своём месте, а ты на своём.
– На меня только перестали смотреть как на шлюху… Если он разозлится…
– Он не разозлится. Я взяла ответственность на себя.
Мне хотелось прогнать её и побыть одной. Но я прекрасно понимала её переживания: после того, как глава прайда разорвал с ней личные отношения, а как я поняла, она ему там ещё и что-то высказала, Элика боялась потерять место в центре и считала, что в угоду паре, Эрнард может от неё избавиться насовсем. Она отказывалась видеть, что он – не эмоциональный мальчишка, идущий на поводу у обид, как некоторые, и прежде, чем принимать решения, взвешивает их, думая не только о себе, но и о бывших подопытных, о центре, о прайде… Мне вот тоже уже отвесил «благодарность» за такую подставу. Но не прогнал. Её и подавно прогонять не станет.
– Ладно, – протянула она и грациозно поднялась, подходя к окну. – Вообще я зашла спросить про того, кто вчера разворотил камеру.
– Что спросить?
– Ну, с чего такое буйство?
– А почему ты вообще им интересуешься?
Элика закатила глаза:
– Просто. Жалко его.
– Тебе к нему даже подходить запрещено, ясно?
Она как-то странно отвела взгляд.
– Ты к нему уже подходила, да? – я тоже поднялась.
– Что ты с ним сделала? – кошка, кажется, напрочь теряла ощущение границ.