Луна над Лионеей
Шрифт:
– То есть это другой труп?
– Да.
– Второй за сегодняшний день.
– Да.
Настя покачала головой, обвела взглядом выложенный светлой плиткой подземный коридор с дверями по обеим сторонам и выдохнула:
– Отлично.
– Это ведь ирония?
– Да. Или нет. Или я уже не знаю и не понимаю… Ох.
– Что – «ох»?
– Мистер Смайли, – Настя морщилась от едкого запаха, стоявшего в камере, и, может быть, поэтому ее тянуло говорить едкие вещи. – Любая порядочная девушка верит, что день ее свадьбы будет лучшим днем ее жизни. Это как вершина карьеры,
– Вообще-то, Анастасия, свадьба у тебя была вчера, – напомнил Смайли. – Значит, самый счастливый день в твоей жизни тоже был вчера. А потом…
– Вы хотите сказать, что потом сразу же наступает худший день в жизни?
– Нет, потом жизнь просто продолжается.
– Как-то хреново она продолжается… Зачем вы меня позвали? Это ведь даже не труп, это просто куча…
– Ларссон, подойдите сюда, – попросил Смайли, и на его просьбу откликнулся облаченный в темно-синюю униформу гном с аккуратной рыжей бородкой.
– Натан Д. Ларссон, начальник смены, – представился он Насте.
– Какой такой смены?
– Смены по контролю за изоляцией на первом уровне Северного крыла, – гордо объявил Ларссон.
– Он тюремщик, – пояснил Смайли.
– Согласно Высочайше утвержденному реестру, – четко отрапортовал Ларссон, уставившись Насте в подбородок. – В блоке 214 содержался Артем Покровский, человек, поступил в июле прошлого года…
Смайли с интересом наблюдал за реакцией Насти. Та продолжала морщиться и прикрывать нос платком.
– Покровский? Артем? Тот самый?
– Тот самый, Анастасия. Что скажешь?
– Когда я видела его в последний раз, он выглядел немного иначе.
Видела в последний раз… Конечно же, я не думала, что это будет последний раз, и Покровский тоже не думал. Прошлой осенью Армандо устроил мне что-то вроде экскурсии по закоулкам и подземельям королевского дворца, и в том числе мы посетили с дружеским визитом подземную тюрьму в Северном крыле. Официально она называлась «изолятор», и у меня в этом изоляторе обнаружилось несколько знакомых.
Мы поболтали.
Он был одет в широкие желтые штаны и такую же куртку, которые мне показались совсем непохожими на тюремную одежду, скорее этот ансамбль напоминал уютную домашнюю пижаму, которой не хватало разве что нарисованных зайчиков или мишек. Впрочем, я плохо разбираюсь в тюремной, точнее, в изоляторной моде.
На время нашей беседы щиколотка Покровского была прикована тонкой цепью к ножке кровати; похоже, это больше смущало меня, чем его. Странно такое говорить, но Покровский производил впечатление довольного жизнью человека.
– Я помню время, когда все было иначе, – сказал он и ностальгически прищурил глаза. – Помню растерянную девочку с мокрыми волосами. Она сидела на кровати, завернувшись в халат, дрожала от холода и пила чай из большой чашки.
– А я помню одного усатого мужчину, который прикидывался майором, и это была самая маленькая ложь из тех, что он вбивал в голову растерянной девочке с мокрыми волосами, – ответила я, может быть, чуть жестче, чем следовало. – Спецслужба. Спецоперация. Ущерб национальной безопасности. А оказалась, что нет никакой спецслужбы, нет никакого майора Покровского, а есть лишь горстка лжецов и убийц.
– Как будто тебе никогда не приходилось лгать.
– Приходилось.
– Как будто тебе никогда не приходилось убивать.
– И это было.
– Тогда чем ты лучше нас? Тем, что твой парень – наследный Лионейский принц?
– Дело не в парне, – ответила я, сдерживая раздражение. – Парень тут совсем ни при чем. Дело в том, что я не продавала свою душу Леонарду. Не записывалась в команду к сумасшедшему, который возомнил о себе невесть что.
– Он думает, что он бог. Или может стать богом.
– Я же говорю – сумасшедший.
– Если бы ты видела то, что видел я…
– Я бы попросила, чтобы меня заперли в подземной камере-одиночке?
– Нет, не в этом дело. Ты бы поняла, что это не горстка лжецов и убийц. И что Леонард – не сумасшедший волшебник. Ты бы поняла, что это – будущее. Новое будущее.
– Я в курсе, «Новое будущее», так называется фонд Леонарда. У него есть офис в Лондоне и веб-сайт, правда, довольно бестолковый. Зачем сумасшедшему волшебнику веб-сайт, а?
– Вы не понимаете, – разочарованно сказал Покровский. – И ты не понимаешь, и этот гном, и все остальные. Я не у психа на подхвате работал, я помогал создавать новое будущее. Когда в безумную идею вкладывают такое количество энергии, денег, сил, она перестает быть безумной идеей, она становится неизбежной реальностью, нравится тебе это или нет.
– Сильно сказано. Только ведь ты потом сбежал от Леонарда, ты говорил, что сыт по горло его трюками.
– Я тогда надеялся, что от Леонарда можно сбежать.
– Но ведь ты и сбежал.
– Да, в подземную камеру-одиночку. Хотя… Здесь действительно спокойно. Здесь, – он перешел на доверительный шепот, – мне уже две недели не снятся сны.
– А раньше?
– Раньше… – Покровский поежился. – Вся честная компания. Леонард. Сахнович. Лиза. Локстер. Поодиночке и все вместе.
– И что именно тебе снилось?