Луна над Лионеей

Осипов Сергей

«Ты не первый, кого я убью». Нашла чем хвастаться. Да, не первый, но, честно говоря, и не второй. И даже не третий. М-да, приехали. В мои годы порядочная девушка перебирает в памяти романы, приятные и не очень, я же вспоминаю трупы, причем – какой сюрприз – и с трупами у меня не все слава богу. В том смысле, что я, конечно же, сталкивалась – как это правильно называется? – с физическим насилием, я махала мечом, стреляла из пистолета, и все это имело последствия в лице мертвых горгон, но… Каждый раз находилось обстоятельство, из-за которого моя роль убийцы оказывалась довольно сомнительной. Первую горгонью голову отсек меч «демонова пиявка», потом оказалось, что три другие горгоны, которых я вроде бы успешно

перестреляла из пистолета, были кем-то вроде сектанток-самоубийц и сами нарывались на мои пули…

О застреленном мною лешем я вообще не хочу вспоминать.

Да, я видела смерть и прежде. Но ситуация, в которой я сама, безо всяких «демоновых пиявок», должна буду выпустить дух из малознакомого, но чертовски самоуверенного вампира… Это было для меня ново и пугающе. У меня затряслись коленки и задрожала губа.

А потом мне помогли, и вы ни в жизнь не угадаете кто. Амбер Андерсон. То есть не сама Амбер Андерсон, она в этот момент лежала на больничной койке и не смогла бы помочь даже сама себе. Просто я вспомнила, что Амбер Андерсон, эта высокомерная фифа, для которой понятие лионейской принцессы означало балы, наряды и драгоценности, но уж никак не кровавые поединки с вампирами, так вот – эта самая Амбер Андресон продержалась против Накамуры сорок секунд. И лишь потом позволила себя зарезать.

И я подумала, что уж сорок одну секунду я просто обязана продержаться. Из вредности.

А еще мне помог Накамура, потому что он не дал моему страху пустить корни глубже; статус героя и всевампирского примера для подражания гнал Накамуру вперед, к новым подвигам. Он отправил одну девушку из семьи Андерсон в больницу – и стал кумиром для своей расы. Наверное, простой расчет подсказывал Накамуре, что чем больше девушек по фамилии Андерсон он перережет, тем больше почестей получит от соплеменников.

Поэтому он не стал затягивать с прелюдией…

3

Накамура издал какой-то странный вопль, который, вероятно, был древним боевым кличем вампиров, выдернул меч из ножен, с удовольствием посмотрел на свое оружие, а потом резко рубанул им воздух перед собой, словно делая набросок будущей схватки. При этом Накамура все равно оставался довольно упитанным круглолицым молодым вампиром с неприлично гладкой кожей на щеках, так что все его воинственные гримасы и ужимки могли показаться забавной игрой. И это было бы именно забавой, анекдотом, имей Настя под рукой автомат или имей Настя за спиной Армандо. У нее не было ни того, ни другого, и вся история с Накамурой становилась куда как серьезной. Дитрих, прижавшись к стене, что-то бубнил насчет Протокольных правил поединка, но делал он это скорее всего для собственного успокоения, а успокоиться ему, наверное, было невероятно сложно, ибо вызубренные Протокольные правила пятисотлетней давности рассыпались на глазах, и вся вампирская раса, десятки тысяч красноглазых и острозубых существ, незримо толкала посла в спину, чтобы он перешагнул через эти правила и пошел дальше, вперед, куда-то в совсем другое будущее, где никто не посмеет ставить детям ночи преграды…

Они тоже жаждали Нового будущего, только на свой особый лад, и это было неудивительно. Закрытая дверь кабинета Фишера – вот что было странно, ибо первый рыцарь короля только что отговаривал Настю от поединка, расписывая два равно неприемлемых возможных итога. Почему же теперь он не спешил применить данную ему власть и растащить противников? Должно быть, мистер Фишер еще раз просчитал возможные последствия, уже не на воображаемой модели, а на конкретных обстоятельствах схватки в коридоре рядом с его кабинетом, и последствия вдруг оказались не такими уж неприемлемыми. Проще говоря, Настины шансы не пережить эту импровизацию для двух игроков и одного меча резко возросли, а вампиров Фишер всегда считал более конструктивными партнерами для переговоров. Они хотели простых и понятных вещей – голову Дениса Андерсона, амнистию для Марата, увеличения количества плазменных ферм. Они никогда не добивались всеобщего мира и согласия, тотальной справедливости и прочих утопических вещей. Вампиры были опытными игроками, а стало быть – реалистами. В отличие от Насти.

– …специально отведенном зале, – бормотал Дитрих. – Такова процедура…

– К черту твою процедуру, – сказала Настя и выдернула у Дитриха из ножен церемониальный меч. – Хоть какая-то польза от вас, господин посол.

Этот меч показался ей еще короче, чем оружие Накамуры, но времени на жалобы и апелляции уже не оставалось.

Разумеется, она готовилась к этому дню, готовилась и боялась, что когда-нибудь эта подготовка ей действительно понадобится. И хотя на тренировках с Армандо мечам отводилось не много времени, без этих занятий она бы совсем пропала, не пережив и сорока секунд. Армандо не учил ее изощренным техникам, он учил Настю другому – быстрому и жесткому ответу на агрессию врага. Пешие переходы по румынским горам не дали ее мышцам ослабнуть, так что сейчас Настя была в форме. Оставалось только отбросить страх, а точнее, принять возможность получить ранение или даже погибнуть как нечто само собой разумеющееся, причем сделать это как можно быстрее, иначе…

В последний момент она отпрянула в сторону, ударилась плечом о стену, но все же увернулась от шумной лобовой атаки, которую предпринял Накамура. Вампир выставил перед собой меч, истошно заорал и побежал вперед, полагая, что парализованная страхом принцесса не сдвинется с места и будет нанизана на вампирский меч, как бабочка на иглу. Он ошибся и пробежал по инерции еще несколько метров, кромсая мечом пустоту. Потом Накамура обернулся и скорчил свирепо-раздосадованную физиономию. В ответ Настя просто показала ему свой меч, и Накамура немедленно стартовал для новой атаки. Настя увернулась и от нее, позволив снисходительное замечание про себя: «И это все? И это так просто?»

Накамура между тем начал сердиться и параллельно с этим начал потеть. Второе обстоятельство заставило его сбросить верхний халат, черный, с золотыми драконами, подтянуть пояс, вытереть соленые капли со лба и броситься в третий забег. Настя увернулась и на сей раз позволила себе шалость, двинув Накамуру мечом пониже спины в качестве напутственного жеста.

Это было излишне – Настя прочитала это по сдвинутым бровям и выставленным клыкам Накамуры. Он был действительно зол, ибо воспринял Настину выходку как тяжкое оскорбление, нанесенное в присутствии важных особ, оскорбление из рода тех, что смываются лишь большим количеством крови. Если раньше он был готов убить Настю от имени всей расы детей ночи, теперь он хотел ее убить и от себя лично. Общественное поручение стало личным делом.

Но это были уже его, Маси Накамуры, персональные проблемы, Насте же – как ни странно – поединок доставлял все больше удовольствия. Хотя атакующей стороной выступал свирепеющий Накамура, контролировала схватку именно она. Уже прошло даже не сорок, но двести или триста секунд, и за все это время звон столкнувшихся мечей раздался лишь пару раз, да и то по случайности. Она легко уворачивалась от столкновений, а переполненный ярости Накамура как будто напрочь утратил способность к перемене тактики и бегал взад-вперед этаким сердитым бычком, роняя капли пота на ковер.

Насте на мгновение стало его жалко, и эта жалость вместе с осознанием нелепости происходящего заставили ее перейти к решительным действиям: во время очередной атаки она, как обычно, в последний момент отскочила в сторону, а потом так же резко подалась вперед и ударила Накамуру мечом. То есть не самим мечом, не лезвием, а рукояткой, предполагая попасть в заднюю часть головы, оглушить вампира и тем самым закончить затянувшуюся комедию. Однако, к ее изумлению, Накамура уловил это движение, попытался затормозить, повернуться к Насте лицом и отбить нападение. Это удалось ему лишь отчасти, и рукоять Настиного меча вместо затылочной части вампирского черепа смяла ухо Накамуры, проехалась по щеке и врезалась ему в нос.