Луна с неба
Шрифт:
— Деньги будут у тебя через пару дней, Фрэнк, — сказал Томми. — Есть одно дельце.
— Ты мелкий жулик, который ухитрился пролезть в передовицу «Нью-Йорк пост» вместе с Айсменом. Так ты добыл почти две тысячи. Но почти двух тысяч недостаточно.
Он говорил спокойно, но в его голосе было что-то пугающее. Это был очень страшный человек.
— Сколько можно поскальзываться в супермаркетах и попадать под машину? Ни одного человека в Нью-Йорке не сбивали столько раз, сколько тебя, Маттола. Больше тебе не заплатит ни одна страховая компания. Откуда ты достанешь мои деньги?
— Тебе-то какая печаль, Фрэнк? — огрызнулся Томми. — В конце концов, я всегда плачу тебе!
— Это правда. Но то, что какой-то мелкий жулик заставляет меня ждать, — это оскорбление. И ты оскорблял меня так много раз. Я сломаю тебе руку, Томми. Для твоего же блага. Ну-ка несите сюда кувалду. И уберите детей!
Двое громил скрутили Томми. Я с ужасом понял, что ему действительно собираются сломать руку! Он же старый человек!
Сонни схватил нас с Крысой и поволок к двери.
— Пусти! — заверещала Крыса.
Я оглянулся. Они положили руку Томми на стол, и Большой Фрэнк уже заносил кувалду.
— Не надо!
— А-а-а! — завопил Сонни и посмотрел на свою руку.
Крыса укусила его за палец! И, вырвавшись, помчалась назад в комнату:
— Не смейте его трогать! У нас есть друзья в центре!
Все замерли.
Ну, вот и все. На этот раз Крыса своего добилась — теперь нам точно конец! Мне захотелось тряхнуть ее и заорать, что мы толком не знаем, где в этом городе центр!
Большой Фрэнк наклонился к ней через стол:
— Например, кто, девочка?
— Например, Айсмен! Он наш крестный отец!
Фрэнк посмотрел на первую полосу газеты:
— Да, ты там рядом с ним… Ну, предположим, он твой крестный отец. Он готов заплатить мне долг Маттолы сегодня?
— Нет, но он заплатит Томми пять тысяч долларов за поиски нашего давно потерянного дяди Джерома Де Билье. А в случае успеха — еще пять тысяч.
— Кто-нибудь знает этого Джерома Де Билье? — спросил Фрэнк.
— Слыхал это имя, — сказал Сонни.
— А ты не пытаешься выгородить своего приятеля, Сонни?
— Выгораживать его мне уже надоело. Я действительно слыхал это имя. Просто не помню где.
Большой Фрэнк смотрел на Крысу. Крыса сложила руки на груди и, не отрываясь, смотрела на Фрэнка. А я вспоминал свою прожитую жизнь, которая не столько проносилась перед глазами, сколько ускользала и таяла.
— Даже если ты не лжешь, деньги я все равно не получил, — произнес наконец Фрэнк и повернулся к Томми. — Я решил для себя, что проявлю снисхождение, если ты сегодня заплатишь две тысячи. Тогда я дам тебе еще два дня.
— У меня нет двух тысяч, Фрэнк.
— Велосипеды! — сказал я.
Мы с Крысой метнулись на улицу и приволокли велосипеды.
— Это самые лучшие велики, которые только можно купить! — заверил я. — Каждый стоит пятьсот долларов! Они с лихвой возместят недостающие семьдесят баксов!
Большой Фрэнк посмотрел на велосипеды:
— Ладно, сойдут для моих мальчишек. Ну вот что, Жулик, через два дня принесешь мне тысячу и проценты — по сто баксов за день. Тысячу двести долларов через два дня, а не то сломаю тебе обе руки. А теперь убирайся с глаз моих долой! А ты, малявка… позволь дать тебе совет. Никогда не подставляйся за других. Особенно за таких мошенников, как этот!
— Томми наш друг! И в его жизни грядут большие перемены! Еще увидите!
Я схватил сестренку за руку и выволок на улицу. Страшно хотелось дать ей пинка пониже спины за это выступление. Хотя это не возымело бы никакого действия, потому что она явно была довольна собой.
— Ну, Томми, мы вытащили тебя из очередной ямы!
Томми приуныл:
— Нехорошо получилось с велосипедами, ребятки. Я вам все возмещу.
— Это ерунда, Томми, — заверила его Крыса. — Ты, главное, не забудь, что обещал взять нас на борт своего корабля.
— Не забуду. Ну, пошли. На ту сторону Бруклинского моста придется долго топать.
Мне было не жалко отдать велосипеды, чтобы Томми не ломали руку, но без них Нью-Йорк сразу стал значительно больше. И Томми ни капли не шутил, говоря, что топать придется долго. Мы шли так долго, что я даже вспоминать не хочу! И у нас не было денег хотя бы водички купить. Но наконец, после нескольких часов пути, мы добрались до моста и потащились по пешеходной дорожке. На середине моста Томми уже начал хромать. Не придуриваться, чтобы разжалобить лопухов, а по-настоящему хромать. Поэтому мы сели на скамейку и стали смотреть на воду.
— Когда мы только приехали с Сицилии, мы жили вон там. — Томми указал в сторону Бруклина. — Сейчас те дома уже снесли. Мы жили под самой крышей, и у нас с братом была комната наверху, с круглым чердачным окном. Я помню, что мы иногда лежали ночью без сна и смотрели на этот мост.
— У вас есть брат, Томми? — спросил я, — Теперь уже нет. Он ловил рыбу на реке, и мальчишки спросили, умеет ли он плавать. Он сказал: «Конечно!», и они бросили его в воду. Он не умел плавать. Они, как выяснилось, тоже. И он утонул. А ему было всего одиннадцать. Иногда я думаю, как сложилась бы наша жизнь, если бы он не погиб. Если бы у меня был старший брат, который бы за мной присматривал. Я помню, как он играл на скрипке. Он играл «Трех слепых мышей» снова и снова. Думаю, больше он ничего и не умел играть. Может, однажды он стал бы знаменитым скрипачом, а вместо этого утонул. Вот такая штука жизнь. Мы бредем по ней, как слепые мыши, и пытаемся найти то, что ищем. Мыши и несчастные люди… от детских стишков до смертного одра мы все ищем и ищем чего-то… Почему нельзя просто жить?
— Как ты себя чувствуешь, Томми? — сочувственно поинтересовалась ближайшая родственница мыши.
— Нормально. Устал просто. Пошли, ребята. Нас ждет персонаж по имени Джоуи.
И три слепые мыши побрели дальше по Бруклинскому мосту туда, где Джоуи оставил нас — кажется, целую тысячу лет назад.
— Вот он! — закричала Крыса.
Джоуи притормозил у обочины и выскочил из машины:
— Ух ты! Да это же Эм-Си собственной персоной! — Он обнял сначала Крысу, потом меня. — Привет, Бобби! Ну, как вы тут без меня? — Он заметил Томми, и улыбка сползла с его лица. — А это кто?