Луна желаний
Шрифт:
Настроение было шальное, еще леор назад я думала лишь о том, как вымоюсь до скрипа, выпью мятный отвар и усну, но лагерь жил своей самобытной, ночной жизнью и мне тоже расхотелось спать. Я действительно приняла ванну, а слуга мой так обрадовался моему возвращению, что я даже немного растерялась. Он умудрился достать посреди пустыни мой любимый сыр, коровий, что само по себе было сродни чуду, и рыбу, белую, приготовленную на огне. Я проверила как устроили кобылу, освежилась и насытилась, а затем переодевшись — вышла из шатра.
Прячась в тени, скрываясь от посторонних глаз, избегая нежелательных
Охранный контур, вокруг палатки, на мне не сработал, а звуки, долетающие до моего слуха, были самые обычные, пожалуй, услышь я хоть намек на присутствие там кого-то еще кроме сына эмира — заходить не стала бы. Но разрезав кинжалом полог у шва и проскользнув змеёй внутрь я не увидела никого, кроме Фатиха, разлегшегося на подушках и выжидательно смотрящего на меня.
— В следующий раз воспользуйся дверью, Долор, — засмеялся он.
— Следующего раза может и не быть, — парировала я. Ложная скромность сейчас была ни к чему, я хотела этого мужчину, и он знал это, поэтому расстегнув пару булавок, удерживающих легкую ткань, я подошла к нему уже полностью нагая. Острые пики грудей вызывающе торчали, выдавая моё возбуждение. Щеки раскраснелись, а пониже живота скручивалось в спираль и пульсировало возбуждение.
Его глаза поменяли цвет, мерцая темным аметистом, черты лица заострились, становясь еще более хищными и опасными, улыбка превратилась в оскал волка-людоеда, а весь он подобрался словно пантера, готовая к смертоносному прыжку. Мгновение и он рядом со мной. Томительно, медленно, словно издеваясь над моим нетерпением, Фатих притянул меня, погрузив руки в распущенные волосы, и поцеловал.
Сначала ласково, пробуя на вкус мой рот, изучая губы, лаская языком мой, а затем, со стоном, сдаваясь опутывающей его, словно щупальца кракена, страсти, сильно, настойчиво, выдавливая по капле ненужную сейчас нежность. Он подхватил меня на руки и не прекращая, а лишь углубляя поцелуй, опустил на прохладные подушки.
Я обняла его, крепко, словно боялась, что у меня могут забрать любовника, вырвать из моих объятий, лишив меня будущего блаженства. Я подставляла под поцелуи беззащитное горло и хрипела от удовольствия, когда после острых поцелуев, брюнет прикусывал мягкую кожу. Горячее дыхание обожгло ушную раковину, зубы прикусили нежную плоть мочки, вызывая табун возбужденных мурашек по всему телу, я утопила ногти, царапая спину и выгибаясь на встречу ласке, подставляя чувствительную грудь под поцелуи.
Губы его сомкнулись на бледно-розовом соске, втягивая, лаская языком, покусывая и снова…Моя руки бессовестно шарили по всему его телу трогая, щупая, сминая, я кусалась и целовала всё, что попадалось под мой алчущий рот. Второй рукой он теребил сосок второй груди, то сильнее, то слабее, а я терялась в ярких всполохах страсти мечтая побыстрее закончить эту муку и продлить её как можно дольше. Его возбуждение упиралось мне между ног, тревожа размерами и заставляя предвкушать удовольствие, которое он обязан доставить мне.
Не собираясь довольствоваться пассивной ролью, я просунула шаловливые руки под тонкие шаровары.
Я в нетерпении раздвигаю ноги, приглашая, требуя внимания, а затем сама направляю его в себя, примеряясь к немалым размерам и принимаю на всю длину.
Ох, как же хорошо.
Сладко.
Оперевшись на вытянутые руки и поймав мой взгляд он начал двигаться, мощно, сильно, глубоко и жестко, внимательно наблюдая за моей реакций и усиливая или ослабляя напор, ловя даже отголоски моих эмоций. Я выгибалась и стенала, прикусывая загорелую грудь, чтобы не кричать от наслаждения в голос, подаваясь на встречу и поймав нужный ритм, двигалась и замирала. Древний ритуал, существующий испокон, со дня сотворения мира, наслаждение, граничащее с болью. Мне было так хорошо, что даже кружилась голова, а когда удовольствие сплелось в тугой клубок, взорвалось и рассыпалось миллиардом огненных искр, я, не сдерживаясь закричала, содрогаясь в экстазе.
Как только я перестала хватать ртом воздух и расслабленно откинулась на влажный шёлк, любовник одним неуловимым движением вышел из влажной глубины, развернул меня на живот, и вновь вошел, меняя угол проникновения и затрагивая такие точки, о существовании которых я раньше не догадывалась. Одна его рука мяла грудь, другая порхала на клиторе, не меняя ритма, он вбивался в меня, подгоняя к еще одной капитуляции, и выколачивая из меня еще один оргазм.
И когда я уже почти достигла точки невозврата, он вышел, обрывая стальные канаты, удерживающие меня на бренной твердыне и приник шальным ртом к набухшим лепесткам, погружая меня в Лету** на долгие мгновения. А затем вновь проник в меня, догнав моё удовольствие и излился, вторгаясь резко и на грани.
Спустя несколько бесконечно долгих таймов, я пришла в себя. Глаза наглеца неотрывно наблюдали за мной, а узкая кисть с длинными, сильными пальцами, покоилась на венерином холме, лаская розовые губки, не возбуждающе, но все же принося освобождающее удовольствие. Я сжала руку меж коленей и выгнулась, а потом перевернулась и оседлала Фатиха.
Спустя доли квази в попку мне уперлось доказательство того, что он не против повторить. Я скользнула вниз и обняв пальцами член мужчины вобрала в рот шёлковую головку. Вкус нашей страсти смешался у меня на языке, движения моих рук были уверенными, а вот язык осторожничал, но внимательно наблюдая за реакцией, я приноровилась к темпу и разобралась с тем, что больше всего нравится моему любовнику.
А когда он капитулировал, больно дергая меня за волосы и извергаясь я счастливо засмеялась, и кто сказал, что удовольствие партнера не может доставить радости тебе.
Это была бесконечная ночь, и намного, намного позднее, сморенный невыносимым удовольствием, Фатих уснул. По крайней мере мне так казалось.
Тихо и бесшумно я поднялась с нашего ложа, намереваясь покинуть ненасытного мужчину, далеко-далеко на горизонте забрезжил рассвет, и у меняя остались сущие мгновения, чтобы уйти незаметно.