Луна желаний
Шрифт:
Повар, свалился с мигренью, но допустил на кухню Мозеса и кондитер превзошел себя, соединив своеобразие местных сладостей с классическими мотивами, что вылилось в шедевральный семи ярусный торт с карамельными буквицами имен жениха и невесты на самом последнем. Вероник лично ушивала платье, на мне сбросившей пару фунтов, причитая, что все невесты одинаковы и нервничать перед церемонией абсолютно нормально.
Да вот только я не нервничала, боюсь те чувства, что я испытывала, не поддавались описанию. Словно ледяная глыба таяла внутри меня, вбирая всё тепло, что дарил мне жених. Я стала ужасно спать,
Дар видеть прошлое затих, затаившись, словно змея, свернувшаяся клубок пред смертоносным прыжком. И я решила оставить попытки разбудить его, надрываясь вновь и вновь.
Ирия медленно и обстоятельно плела шедевр в моих волосах, кокетливо торчащая коленка в белоснежном чулке выглядывала из разреза неплотно запахнутого абаи, когда уверенный стук в дверь прервал подготовительный ритуал.
— Его милость, Джа Арунаян просит дозволения увидеться с вами, — почти прошептала Ири и получив мой согласный кивок впустила брата суженного, а сама достала коробку с парюрой и с преувеличенным вниманием, стала раскладывать на бархате камни.
Первое, что бросилось мне в глаза, это искренняя улыбка, а потом отросший ежик темных волос, с выделяющимся на этом фоне шрамом. И глазами, и фигурой, и стремительностью движений они были так похожи, что на мгновение мне почудился Азам, а затем Джа раскрыл рот и виденье рассеялось будто дым.
— Я надеюсь ты сделаешь моего брата счастливым, — бросился с места в карьер Арунаян.
— Или что? — не собиралась я сносить высокомерное обращение.
Он засмеялся и уже другим тоном ответил.
— Ничего, Дорор, прости мне моё чванство. — Моя челюсть с громким «брямс» упала на пол. — Я во истину желаю вам обоим счастья, ты будешь достойной супругой ему, а я тот, на кого ты всегда можешь рассчитывать. И отдельное спасибо за мать, если бы не ты…хотя я бы понял брата.
Он низко поклонился, и вытащив крошечную шкатулку протянул её мне. А затем, не дожидаясь пока я открою её — покинул помещение, явно подмигнув в раз покрасневшей Ири.
В обитой бархатом коробке лежали изумрудные серьги, явно сделанные на заказ, идеально подходящие к призу, который не достался мне в Великом пробеге, на карточке внутри было написано: Диадема была занята.
Спустя больше двух леоров я была готова.
Сегодня день моей свадьбы и ничто мне его не испортит.
Глава 47. Будущее женщины туманно до замужества. До женитьбы мужчину будущее мало тревожит
Из огромного окна в покоях невесты, выходящего на главную подъездную аллею, было прекрасно виден нескончаемый поток всё прибывающих гостей. Карликовые апельсиновые деревца, высаженные вдоль дороги, мерцали теплым светом, во всей красе демонстрируя изумрудное море ровно остриженной травки и цветущие кустарники диковинных форм. Чем ближе приближалось время торжества, тем тоньше становился ручеек гостей, желающих присутствовать при соединении двух судеб. Но, я оторвалась от созерцания нарядных пар, спешащих в Танский шатёр, и перекинула тонкую сеточку фаты на лицо.
А это означало, что время пришло.
Свойственная всем невестам нервозность не помешала мне беспристрастно оценить свое отражение в огромном, во всю стену, зеркале. Вероник, превзошла
Невероятной красоты снежно-белое кружево флоранс, привезенное с Востока, окутывало мою фигуру, превращая точеный силуэт в песочный часы, смягчая резкие линии, придавая им возвышенную плавность и хрупкую нежность, так не свойственные мне. Расширяясь к низу, оно имело длинный шлейф и длинные же рукава с разрезами от внутренней стороны локтя, горловина была высокая, что, впрочем, поддерживало так необходимый баланс скромности, потому как само кружево-алансон* было полупрозрачным, оставляя для воображения не так много, как стоило бы.
К тому же, я уговорила Вероник отказаться от нижнего платья, решив заменить корсет, пояс и лиф плотной грацией из шантильского атласа под цвет моей кожи, так что намек на обнаженное тело был, но намеком и оставался. Белые чулки и кремовая подвязка дополняли образ, не стесняя моих движений.
— Так ты будешь выглядеть нагой под кружевом, — восхищенно цокала языком Вероник бесконечно исправляя крошечные недостатки, видимые лишь её наметанному глазу. — Невеста-провокатор.
— Мне нравится. Я в восторге. Спасибо тебе, — и действительно, стоило мне наконец-то примерить законченный наряд, на глаза навернулись слезы, столь невыносимо прекрасной, столь во истину великолепной, ощущала я себя.
Тонкая фата крепилась на аметистовых шпильках и небольшом гребне, обшитом тем же кружевом из которого было сшито платье. Высокая прическа, аметистовый гарнитур, узкие лодочки на удобном каблуке, едва тронутая пудрой кожа лихорадочно пылающих щек, и легкие мазки кораловой помады на припухших, нервно искусанных губах, запах пачули и иланг-иланга, именно такой я запомню себя в этот день.
Ири вошла в комнату, намекая, что пора.
И глубоко вдохнув, я медленно выдохнула и прошла сквозь двери.
С каждым шагом нервозность отступала, лишь убеждая меня в правильности принятого мною решения и, как и все невесты я мысленно желала себе счастья.
Главный церемониальный зал Шатра имел форму амфитеатра. Специально для ритуала вступления в союз Вседержителя и его суженной помещение украсили в традиционных цветах Арунаянов, как символ того, что невеста покидает свой род, навсегда отдавая всю себя любимому.
Черный, серебристый и лиловый разных оттенков делали помещение более насыщенным и значимым. Ночные орхидеи и сумрачные розы, стальная цинерария и эдельвейсы цвета ртути, фиолетовые крокусы и аметистовые лютики украшали всё оставшееся пространство, что не было занято гостями, а ненавязчивый, тонкий запах пленял сладковато-горькими нотками.
Под звуки пленительной мелодии я спускалась к центру, наслаждаясь тонким ароматом и гармонией цвета, десятки приглашенных замерли в восхищенье, или в порицании, сейчас для меня это было не важно.
С противоположной стороны, мне на встречу, спускался Азам. Его одежды отливали черненным серебром, волосы были убраны в сложную косу, а аметистовый венец таинственно мерцал, оттеняя величие, как достойная оправа драгоценность, подавляя магической мощью и скрытой в этом символе власти силой.