Луна желаний
Шрифт:
Сильные плечи напряжены, твердый подбородок гордо поднят, жесткая линия губ выдает волнение, но глаза… Его темные очи сверкающие лиловым в отблеске мириад зажженных светляков смотрели лишь на меня, а едва ему стоило поймать мой взгляд, как он ощутимо расслабился, с теплотой улыбаясь. Неужели боялся, что я сбегу?
Передав мне свои спокойствие и уверенность лишь своим видом, жених продолжил путь. Последовательность ритуала была изменена, обычно жених ожидает невесту у алтаря, но у нас будет равный брак, а значит, мы движемся синхронно, на встречу друг другу, встречаясь ровно по середине.
Жрец начинает.
Первым произносит клятвы на древнем любимый. Затем я.
«Nescit amor labe et non corruptionem. Vos, mea sunt, Et te, mea sunt»,** — слышу я со стороны наши голоса.
Главный для меня вопрос, согласен ли Азам взять меня в супруги и вступить со мной в союз.
«Да».
Главный вопрос для него, согласна ли я взять Азама в супруги и вступить с ним в союз.
«Да».
…Почти произношу я, но дыхание перехватывает от ослепительной боли, простреливающей голову и безымянный палец одновременно. Агония длиться и длиться, мне кажется у меня кипит кровь, лопаясь обжигающими пузырьками, пламя страданий жрет мою душу, как огонь лижет легко воспламеняющуюся бумагу, оставляя взамен лишь тлен и пепел.
Я краем глаза замечаю Ворона, что сидит в первом ряду с триумфальным видом, наслаждаясь заминкой, что вот-вот выльется в грандиозный скандал, разбитое сердце или даже смерть!? Но его руки напряжены, вены на лбу вздыбились темными змеями, желваки ходят ходуном, а глаза так пристально смотрят, что кажется я сейчас начну корчится в муках и вспыхну, подобно муравью под лупой, у жестокого мальчишки. Его тонкие губы что-то лихорадочно шепчут, и до меня доносится едва различимое бормотание.
Ловлю его полный ненависти взгляд, требующий, приказывающий, подчиняющий.
И смело улыбаюсь.
«Да», громко проношу я, без сомнений.
Едва я произношу слова согласия, как происходят сразу две вещи: яркими всполохами лилового пламени вспыхивает ликующая мощь венца, формируясь в кружевной венок силы, так похожий на тот, что украшает сейчас чело моего супруга. Признание древнего артефакта, отдавшего часть мощи, равносильно одобрению свыше.
Правая кисть, от среднего пальца и до локтя обжигает мимолетной вспышкой боли, и вот я уже смотрю на темнеющую вязь брачной татуировки, что бледнеет, становясь мерцающе-серебристой. Точно такая же, но крупнее рисунком, украшает руку Азама, который поправ приличия, целует меня чуть более откровенней, чем следует.
А на переднем ряду переполох.
Премьер-министру Кроу стало плохо, он некоторое время бился в конвульсиях, а затем, потерял сознание. Позже гостям сообщат, что у мужчины был приступ аполексии***, хотя для меня состояние Ворона сюрпризом не стало. Острое нарушение кровоснабжения головного мозга было неизбежным в ситуации, когда ты слишком переоцениваешь собственные силы, и вкладываешь в заклятие подчинения больше сил, чем у тебя есть. По таким кредитам проценты слишком высоки. А платить придется всегда.
Но сейчас, когда месть свершилась, я поняла, что важнее всего то, что происходит здесь и сейчас, я слишком
Переворот и раздел власти в Демистане за заставил себя долго ждать, отстранив от правления немощного отца и сдав того на попечение в сестер милосердия, а так же избавившись от супруга-наркомана, Сибилла стала регентом при несовершеннолетнем сыне, а избавившись от тлетворного влияния деда и мало что понимающего в политике отца, мальчик рос достойным правителем и отрадой для матери.
— Люблю тебя, Азам Арунаян, — проговорила я, впервые открыв то, что у меня на сердце любимому. Уверенна, и без слов он знал эту истину, но они рождались из самого сердца, как долгожданно прекрасная бабочка из опостылевшего кокона, ей просто было необходимо время, чтобы созреть.
— Я знаю, моя душа, — ответил мне Тан, и в его глазах я видела правду.
Наше будущее.
Наше счастье.
Я видела любовь.
*Кружево Алансон традиционно создается из цветков или листьев на фоне прозрачной мелкой сетки. Как правило, один из краев кружева фигурный, но фигурными могут быть и оба края вышивки.
**Любовь не знает убыли и тлена. Ты мой. А ты — моя.
***Инсульт.
Эпилог
Покои на аэростате были декорированы как Танские спальни, пусть не так шикарно и не с таким размахом, но нам вполне хватало. Широкая кровать, укрытая сбитым шелковым покрывалом, занимала практически всю комнату, на полу поверх ковра с изображением Тумы, самой знаменитой кобылы, победительницы Великого пробега, были разбросаны десятки подушек, а на низком столе стоял запотевший сосуд с кисличным морсом.
Я уже в третий раз перечитывала документы, что прислал мне ректор Академии Расаяна, те земли, за которые бились кочевники и Демистан отошли мне в приданное, оставленное теткой. Новость эта позабавила Азама. Оказывается ему не столь нужен был этот клок ничейной земли, сколь хотелось трепать нервы канцлеру и прочим, мелочно изводя того придирками и тыкать носом в неточности законодательства, поэтому он дал свои полные согласие и поддержку для воплощения и реализации моей идеи: строительство первого, и пока единственного высшего учебного заведения Расаяна.
Первые два раза меня отвлекли совершенно вероломным способом мешая сосредоточится и вникнуть в сухие канцелярские строчки отчетности. Вот и сейчас, словно инкуб, питающийся сексуальной энергией, Азам прищурив лиловые омуты глаз, раздражал мою обнаженную кожу, проводя кончиком косы по не скрытым абаи местам.
Плечи и шея, покрылись мириадами возбужденных мурашек, снося к демонам мой самоконтроль. Опытные пальцы разминали ступню, прикусывая нежную кожу подъема и распаляя меня сверх меры. Я с капитулирующим стоном забросила бумаги подальше, и ответила на ласку супруга. Оседлав его бедра, я потерлась о внушительное возбуждение, скрытое под слоями ткани, и страстно поцеловала алчущие ласки губы.