Лунатик с татуировкой
Шрифт:
– Да...
– И вы часто видели его руку обнаженной?
– Я не помню... Я никогда не обращал на это внимания.
Что же было делать полицейским с этим задержанным, которого, не зная его настоящего имени, они называли просто "мужчиной" и "мужчиной с татуировкой"?
Из камеры предварительного заключения полицейского участка его сначала решили перевести в тюрьму Френ. Потом задумались. А что если этот человек действительно окажется графом де Сен-Бонэ? И тогда поспешное решение властей поместить его в тюрьму может
Сомнения кончились тем, что задержанного временно поместили в этот Венсенский "дом отдыха" и тут же подвергли тщательнейшему обследованию. Им занялись самые именитые врачи-психиатры, которые, как я уже упоминал, расходились во мнениях.
А мужчина по-прежнему молчал и никак не реагировал ни на врачей, ни на следователей.
Тогда следователи решили использовать различные способы общения с ним. К делу были привлечены даже переводчики. Они на различных языках пытались объяснить задаваемые ему вопросы. Был даже приглашен преподаватель из школы для глухонемых.
И все - безрезультатно!
Попробовали было запугать его, но и это оказалось безуспешным. Тогда решились на крайнюю меру - применили "умеренное избиение". Потом - так называемый "шотландский душ ": два дня не дают есть, затем подают совершенно роскошный обед, и как только человек собирается наброситься на пищу, ее выхватывают из-под самого его носа и уносят. И вновь голодный паек. А после этого как избавление от голодной смерти - омерзительная колбаса с чесноком.
Мужчина не протестовал. Ел то, что ему давали. А не давали - голодал.
Однажды ему накрыли воистину королевский стол, сервированный с необычайным вкусом, с множеством разных рюмок, ножей и вилок, словно это был какой-то званый великосветский ужин. Мужчина абсолютно верно и без колебаний использовал по назначению всю сервировку, включая щипцы для улиток и мисочку с теплой водой для ополаскивания рук. А на следующий день он также спокойно отрезал себе перочинным ножом огромные куски хлеба и колбасы.
Полиция тем временем продолжала поиски настоящего графа де Сен-Бонэ на тот случай, если задержанный окажется все же не графом. Но поиски эти оказались такими же безрезультатными, как и обыск, проведенный в особняке графа и его личных покоях.
Граф, по всеобщему мнению, был человеком не только родовитым, но и здоровым, за которым никто и никогда не замечал ничего анормального. Говорили, правда, о его нервности. А может быть люди, сами того не желая, ее и преувеличивали.
Де Сен-Бонэ обычно делил досуг между скачками и своим замком де Бюрн, где он увлекался разведением гончих, унаследовав это пристрастие от отца...
И вот мы стояли у потайного окошка в надежде чуть-чуть заглянуть за полог тайны.
Прошло восемь минут. Мужчина по-прежнему сидел на краю кровати с затуманенным взглядом. А молодая женщина недвижно стояла у двери.
Инспектор, как я уже сказал, стоял со мной рядом. Это он придумал такой маневр.
Сам он сохранял
У меня возникло желание уговорить его прекратить эту очную ставку, которая для меня и в особенности для графини, была настоящей пыткой. Она, бедняжка, судя по всему, так и не могла решить, ее ли это муж или нет?
– Ну и что вы обо всем этом думаете?
– прошептал вдруг инспектор мне на ухо.
– Откройте лучше дверь.
– Вы посмотрите. Он. даже не шелохнется.
– А ведь они богаты...
– Я знаю. Не кажется ли вам, что пришло время прекратить все?
– А вы-то сами, проанализировав ситуацию, не пытались отыскать решение проблемы исчезнувшего графа и неопознанного клошара? Есть несколько возможных решений.
Очень даже правдоподобных. Вот, например, месть...
Я испугался, что инспектор начнет перечислять мне все свои гипотезы с подробностями. Но он замолчал и направился к двери камеры. Несколько минут спустя мы все - графиня де Сен-Бонэ, инспектор и я, уже находились в приемной.
– Ну что, вы узнали его?
– спросил инспектор с подчеркнутым нетерпением.
– Вы говорили с ним?
– Да... Я говорила с ним...
– сказала она.
– Он вам ответил?
Она заколебалась.
– Нет... Я не знаю... Я ничего не знаю... И тем не менее я чувствую, что это он... Я это чувствую. Но мой разум отказывается поверить в это...
– Ив де Сен-Бонэ сказал мне тоже самое... Позвольте мне задать вам еще один вопрос: не был ли ваш муж подвержен сомнабулизму?
– Я не думаю... Правда, я, кажется, припоминаю, его брат говорил мне, что когда мой муж был еще совсем молодым, то иногда бродил по ночам... Но потом с ним этого уже не случалось...
– Он был ревнив?
Вопрос этот был до того неожиданным, что даже меня заставил вздрогнуть. Но графиня де Сен-Бонэ не смутилась. Она лишь изобразила грустную улыбку.
– Как и все мужчины... Но я так мало появлялась в обществе!
– А у себя вы устраивали приемы?
– Вообще-то нет. Правда, иногда случалось - в де Бюрн, иногда в день охоты у нас собиралось несколько соседей...
Инспектор Ж-7 поднялся, подошел к камере и, открыв дверь, крикнул:
– Ну-ка иди сюда!
Мужчина не шелохнулся. Инспектор подошел к нему, схватил за плечи, вытолкнул в коридор, а затем втащил в приемную.
– Садись!
Тот не подчинился, и инспектор силой усадил его на стул.
Ошеломленная графиня в волнении стиснула руки...
– Слушайте меня внимательно, - сказал инспектор Ж-7, глядя прямо в лицо мужчине с татуировкой.
– Графиня де Сен-Бонэ уже длительное время является любовницей вашего брата - Ива де Сен-Бонэ.
И вот тут-то мы наконец увидели их реакцию. Графиня испуганно отступила на два шага, простирая перед собой руки, как бы защищаясь от удара. Мужчина же, гневно сжав кулаки, вскочил с места и бросился к инспектору: "Что вы сказали?!"