Лунная магия
Шрифт:
— А это еще что такое? — спросила я смотрителя.
— Это купель, — ответил тот, глядя на нее с нескрываемой гордостью, несмотря на ее грязный и непривлекательный вид.
— Это был молитвенный дом баптистов? — поинтересовалась я, думая о том, что вся эта вычурная архитектура не вполне соответствует обычному стилю такой суровой секты.
— И да, и нет. Он крестил их, но он еще и богослужения проводил. Пожалуй, он был где-то посередине между баптистами и католиками.
Этот жуткий гибрид поверг меня в полное замешательство. Это было совершенно немыслимо. Нетрудно представить, как две половины его души, кем бы ни был этот «он», вечно предают друг друга анафеме
__ К какой же религии он принадлежал? — спросила я, немного придя в себя.
__ Да ни к какой, госпожа, он был сам по себе. Воскресенцами они себя называли, вот оно что [Resurrectionist (англ.) — верующий в воскресение мертвых, похититель трупов].
Припомнив иное значение слова, я не была в силах сдержать улыбку. Он заметил ее и добавил:
— Нет, мэм, трупов они не воровали. Они только утверждали, что восстанут из мертвых во всем том, что на них надето, ну и одевались соответственно, а он крестил всех подряд каждое воскресенье — окунал в воду с головой, так что они выныривали чистенькими и свеженькими.
— И много у него было последователей? — спросила я, припомнив все свои воскресенья в Тринити и задаваясь вопросом, сколько можно было найти желающих принять спасение в такой безжалостной форме, так как резервуар, по-видимому, не обогревался.
— Да порядочно, — ответил он.
— И чем все закончилось? — поинтересовалась я.
— Да видите ли, мэм, он верил в полное погружение, как это водится у баптистов. Только он еще верил в крещение младенцев, как католики. Как-то окунул он в купель младенца, а тот и помер. Тогда он взял да и повесился. Ни разу даже пожертвований собрать не успел, так что за постройку никто не заплатил, и подрядчик разорился. Тут за дом ухватились агенты по недвижимости, вот так он и стоит целых сорок лет.
— На нем, должно быть, лежит проклятие, — сказала я.
— Ну, не знаю, меня этот дом вполне устраивал, — заметил он, лихо подмигнув. — Если вы его купите, мэм, не понадобится ли вам смотритель?
— Нет, — сказала я, — вряд ли. Но у меня найдется достаточно работы для мастеровитого человека, да и для вашей жены нашлась бы работа по хозяйству.
— Мою жену сегодня утром отвезли в психушку, госпожа, но по части уборки я все могу делать и сам. Я как раз мастер на все руки. Оно ведь как — в последние годы она так ударилась в религию, что и за холодную воду не бралась, так что я сам делал все по дому. Готовил. Убирался. Кровати стелил. Я все умею, госпожа.
— Мне очень жаль, — сказала я в надежде, что он поймет, что я имела в виду его жену, а не вынужденную возню на кухне.
— Да знаете, госпожа, может оно все и к лучшему. Я сумею Вам услужить, госпожа, уж будьте уверены.
— Я пока не знаю, буду ли сюда переезжать, — сказала я. — Все, кто был как-то связан с этим местом, похоже, либо разорились, либо сошли с ума.
— Я-то нет, госпожа, я не разорился и не рехнулся.
— А Ваша жена?
— Рехнулась, это верно, но ведь не пошла же по миру. Уж она бы убирала на загляденье, если бы только взялась за дело как след. Но она так ударилась в религию, понимаете, что к этому у нее душа не лежала. Ей говорят: «Миссис Митъярд, вам откажут от места, если вы не возьметесь за ум». «О, — говорит она, — Господь грядет к нам». «Да, но пока-то Он еще не пришел. Не взяться ли вам за работу в его ожидании?» — говорят ей. А она — ни в какую. Все уговоры зря. Никак, понимаете, не могли выбить ей дурь эту из головы. А потом она скинула с себя одежки да попыталась окреститься в кухонном котле, вот тогда ее и уволили.
— Силы небесные! —
— Да нет, мэм. Их старый проповедник был против всяких удобств. Какое-то время я не выпускал ее из дому, да что толку. Она все вопила, что Господь явился за ней. Похоже, под конец она Его и вовсе спутала с Сатаной, и для нее они стали на одно лицо. Вот я и вызвал карету, а они приехали и забрали ее. И если хотите знать правду, госпожа, то я как раз опрокинул чарочку для бодрости, когда услышал Ваш стук.
— Вам, должно быть, очень одиноко, — сказала я, хотя выглядел он на редкость веселым.
— Так себе. Одиноко, конечно, зато спокойно. А то ведь никому покоя не было, когда она принималась спасать свою душу. Я вам прямо скажу, госпожа, будь это моя душа, я бы не стал ее спасать. Я бы ее выбросил прочь, если бы не смог отдать кому-нибудь даром. Ее не стоило спасать — такая это была для нее обуза.
Я сочла за благо прекратить поток его психологических излияний.
— Агентство по продаже недвижимости где-нибудь рядом? — спросила я.
— Да, госпожа, сразу за излучиной. Но если Вы повремените до завтра, я плесну на пол пару ведер воды и скажу им, что течет крыша, и тогда они уступят его по дешевке. Хотел бы я, чтобы Вы его заполучили, потому как я думаю, мы с Вами отлично подходим друг другу, хотя что скрывать, довелось мне и за решеткой посидеть.
Перед лицом такой искренности мне ничего не оставалось, только сказать, что если я куплю этот дом, то работа ему обеспечена. Возможно, он подойдет мне даже больше, чем женщина, поскольку его не так напугают мои занятия.
Словом, я купила этот дом, хотя и не без немалых сомнений, ибо я очень чувствительна к атмосфере. И я часто задумывалась над тем, какую атмосферу мог оставить после себя проповедник-убийца и его секта самоубийц. Я отчетливо представляла себе этого помешанного фанатика, который собрал «порядочно» приверженцев своей безумной религии и создал этот архитектурный гибрид, в котором я собралась поселиться. Нечего сказать, хороши были и религиозные воззрения этого нонконформиста с пристрастием к ритуалам. Обе половины его натуры — и баптистская, и католическая — одинаково ненавидели бы меня, но поскольку у каждой были бы противоположные причины для ненависти, то, возможно, они нейтрализовали бы друг друга. Став хозяйкой этого дома, я немедленно и самым тщательным образом совершила Изгоняющий Ритуал Великой Пентаграммы. Мне было любопытно, что скажет Митъярд, почувствовав запах ладана, но он лишь заметил:
— Не стоит беспокоиться насчет канализации, госпожа, ее здесь нет, — что было истинной правдой и отчасти объясняло цену, по которой я приобрела этот дом. Впрочем, тем лучше, что цена была такая низкая, так как мне пришлось изрядно потратиться, прежде чем я привела дом в порядок. Не мною сказано, что все необходимое для магических целей должно приобретать не торгуясь, но всему есть свои пределы.
Впрочем, насчет ванной комнаты я и в самом деле не торговалась. Стены ее были облицованы бледно-розовым, похожим на кварц мрамором, а пол был из черного мрамора и теплый, так как подогревался снизу. Сама ванна была черная, словно гробница, но внутри была такой же желтовато-розовой, как стены. Еще она была квадратной, ее сделали специально по моему заказу, что было, конечно, экстравагантностью, но, что поделаешь, ванны — это моя слабость. Ее идею подсказала мне чудовищная купель этого проповедника, хотя сама я никогда бы в этом не созналась. Но мистер Митъярд все понял с первого взгляда и сказал мне, подмигнув: