Лунная Моль
Шрифт:
— Ровно в одиннадцать двадцать две. Если Хаксо Ангмарк улетает, скажи ему, чтобы явился вовремя.
— Он будет там, — пообещал Тиссел.
Как обычно он навестил Велибуса и Кершауля, а вернувшись на джонку, поставил на график последние три значка.
Доказательство было перед ним, простое и убедительное. Правда, оно не было абсолютно неопровержимым, но достаточно убедительным, чтобы оправдать последний ход. Он проверил излучатель. Завтрашний день решит все. Он не может позволить себе ошибиться.
День начинался ясный: небо напоминало
Особенно внимательно Тиссел следил за одной джонкой, той самой, владельца которой Хаксо Ангмарк убил и бросил в воды залива. Именно эта джонка плыла сейчас в сторону берега, и Хаксо собственной персоной стоял на палубе в маске, которой Тиссел никогда прежде не видел: конструкция из пурпурных перьев, черного стекла и острых, как шипы, зеленых волос.
Консул не мог не восхищаться преступником. Он придумал хитрый план и ловко реализовал его, но потерпел поражение, наткнувшись на непреодолимую преграду.
Ангмарк покинул палубу. Джонка подошла к пристани, невольники бросили швартов, спустили трап. Держа излучатель, готовый к выстрелу, во внутреннем кармане, Тиссел выскочил на берег. Он поднялся на палубу джонки и открыл дверь салона. Сидящий за столом мужчина удивленно поднял красно-черно-зеленую маску.
— Ангмарк, — сказал Тиссел, — пожалуйста, не сопротивляйся и не делай никаких…
Сзади его ударили чем-то твердым и тяжелым, швырнули на пол, и чьи-то руки ловко вырвали излучатель.
Где-то заклекотал химеркин, и чей-то голос запел:
— Свяжите руки этому идиоту.
Мужчина, сидевший до сих пор за столом, встал и снял красно-черно-зеленую маску, обнажив черную полотняную маску невольника. Тиссел повернул голову. Над ним стоял Хаксо Ангмарк в маске Укротителя Дракона, выкованной из черного металла, с носом как лезвие ножа, запавшими веками и с тремя гребнями, тянущимися параллельно через макушку.
Маска закрывала лицо преступника, но в голосе Ангмарка звучал триумф.
— Я очень легко поймал тебя.
— Действительно, — согласился Тиссел. Невольник как раз кончил связывать ему запястья и ушел, повинуясь клекоту химеркина.
— Поднимись, — приказал Ангмарк. — Сядь на этот стул.
— Чего мы ждем? — спросил Тиссел.
— Два наших земляка по-прежнему на воде. Они не нужны мне для того, что я собираюсь сделать.
— А именно?
— Узнаешь в свое время, — отрезал Ангмарк. — У нас еще есть час или два.
Тиссел дернулся, но путы держали крепко.
Ангмарк тоже сел.
— Как ты меня расшифровал? Признаться, мне это интересно… Ну, ну, — укоризненно добавил он, когда Тиссел не ответил. — Не можешь смириться с тем, что я тебя победил? Не ухудшай своего положения еще больше.
Тиссел пожал плечами.
— Я действовал согласно одному фундаментальному принципу: человек может закрыть маской лицо, но не свою личность.
— Ага, — сказал Ангмарк. — Это интересно. Продолжай.
— Я одолжил по одному невольнику у тебя и остальных чужеземцев, после чего осторожно расспросил их. Какие маски носили их хозяева за месяц до твоем прибытия? Я приготовил график и наносил на него их ответы, Ролвер носил Свободную Птицу примерно четыре пятых всего времени, а остаток делил между Софистической Абстракцией и Черной Сложностью. Велибусу нравились герои Кандаханского Цикла. Большую часть времени: шесть дней из восьми он носил Халакуна, Неустрашимого Князя и Морского Гордеца. В оставшиеся два дня пользовался Южным Ветром или Веселым Собутыльником. Более консервативный Кершауль предпочитал Пещерную Сову, Звездного Странника и две или три другие маски, которые носил через разные промежутки времени.
Как уже говорили, эту информацию я получил из самого надежного источника, то есть от невольников. Следующий шаг заключался во внимательном наблюдении за вашей троицей. Каждый день я проверял, какие маски вы носите, и сравнивал это с моим графиком. Ролвер носил Свободную Птицу шесть раз, а Черную Сложность — два. Кершауль пользовался Пещерной Совой пять раз, Звездным Странником — один раз и по разу Квинкунксом и Идеалом Совершенства. Велибус носил Изумрудную Гору дважды, Тройного Феникса трижды, Неустрашимого Князя всего один раз и Бога-Акулу — дважды.
Ангмарк задумчиво кивнул.
— Теперь я вижу свою ошибку. Я выбирал из масок Велибуса, но согласно своим вкусам — и в итоге выдал себя. Но только тебе. — Он встал и подошел к окну. — Кершауль и Ролвер выходят на берег; скоро они пройдут мимо и займутся своими делами. Впрочем, сомневаюсь, что они захотели бы вмешаться
— оба стали настоящими сиренцами.
Тиссел молча ждал. Прошло десять минут. Наконец Ангмарк протянул руку и взял с полки нож. Взглянув на пленника, он приказал:
— Встань.
Тиссел медленно поднялся. Ангмарк подошел к нему сбоку, перерезал завязки и стащил с головы Лунную Моль. Узник вскрикнул и попытался схватить маску, но слишком поздно: лицо его было уже открыто.
Ангмарк отвернулся, снял свою маску и вместо нее надел Лунную Моль. Потом отстучал на химеркине вызов. В салон вошли двое невольников и замерли, увидев Тиссела.
Ангмарк пробежал пальцами по химеркину.
— Вынесите этого мужчину на палубу.
— Ангмарк! — душераздирающе крикнул Тиссел. — Я же без маски!
Невольники подхватили узника, несмотря на его отчаянные брыкания, и вынесли на палубу, а затем на берег.
Ангмарк надел Тисселу на шею веревку и сказал:
— Теперь тебя зовут Хаксо Ангмарк, а я Эдвер Тиссел. Велибус мертв, и тебя скоро постигнет та же участь. Я без труда справлюсь с твоими обязанностями: буду играть на всех инструментах как Человек Ночи и петь как ворота; буду носить Лунную Моль, пока не развалится, и тогда достану себе другую. А на Полиполис уйдет сообщение, что Хаксо Ангмарк мертв. И все будет в порядке.