Лунная охотница и Теневой король
Шрифт:
Музыка вела в сторону громадного пня, бывшем когда — то дубом. Но либо его кто — то срезал, либо само древо упало и теперь покоилось где — то в земле. Как бы там ни было, но обойти этот пень заняло бы у меня четверть часа, а подняться на самый верх можно было лишь при помощи крыльев — такой громадный он был. Торчащие же из земли корни сплетались воедино, создавая наподобие старой арки, ведущей в большую щель. Именно оттуда и раздавалась мелодия. Туда же и заспешил Анор.
Я оглянулась, пытаясь спастись от проклятой музыки. Но она всё вела и вела вперёд, к тёмной щели. Из неё вырывался ледяной ветер, пахнущий сырым мхом, плесенью,
Рядом слышалось ровное дыхание Анора, чьи глаза тускло блестели во тьме. Я же, сколько бы не вглядывалась, не видела ничего. И это меня пугало больше всего сейчас.
Казалось, прошло больше века, прежде чем мелодия окончательно стихла. Только затихли последние ноты, как на неровных стенах, облепленных мхом, начали вспыхивать голубые мерцающие грибы. Они вросли в старое дерево, подобно ступенькам громоздясь друг на друге и освещая пространство. Вскоре всё внутри пня озарилось этим тусклым свечением. Я наконец — то смогла разобрать зал, столь заросший различной растительностью, что больше походил на запущенный сад. По стенам струился плющ, живым навесом растелившись высоко над головой. Где — то на полу, некогда вымощенным холодным гранитом, расцвела плесень вперемешку со склизким мхом. Между стыками вырастали целые кусты с тускло мерцающими розовым и белым светом цветами.
Но больше всего в этом зале меня поразил трон. Он был в самом конце, сплетённый из вздымающихся вверх корней, с засохшими цветами и гроздями винограда. И на этом троне восседал кто — то. Это было явно живое существо, но столь странное, что я поначалу не разобрала, где у него заканчивается голова и откуда растут руки.
Существо было старым. Нет, не в том смысле, что покрыто морщинами, но оно действительно было древним. Совсем как Темнейший. Всё белое, словно лунный свет, с закрывающими лицо волосами, спадающими до самой спины. В тонких руках, обтянутых кожей, оно держало затейливый инструмент, что до этого прижимало к тонкой полоске серых губ. Одеяния же казались столь старыми, что на них не сохранилось не единого оттенка. А сами они напоминали старые тряпки, висевшие на худом теле.
— А вот и гос — с–сти… — вдруг дыхнуло существо столь тусклым голосом, что он просто затерялся в зале. — Два ниита… нет. Два высших ниита… и оба сбежались на мою пес — с–снь.
Говорил незнакомец не спеша, даже как — то певуче. Если вслушаться, то можно было найти некий ритм в его словах.
— Как забавно… давно ниитов здес — с–сь не было… давно никто не радовал древнего Оусх — х–ха…
Названный Оусх склонил голову, разглядывая нас пытливым взглядом через волосы. Лицо его было странным — острым, с тонким носом и скрытыми тьмой глазами. Он прерывисто вдохнул, отчего перья носа тут же завибрировали, и с наслаждением выдохнул. Только после Оусх всё же произнёс:
— Глупые нииты… не знают, что Оус — с–сх ждёт их… не знают, нас — с–сколько я голоден…
От последних слов мурашки поползли по спине, и я отступила на шаг назад. Оусх не заставил себя ждать, вдруг плавно поднявшись с места. Он оказался куда выше, чем я ожидала — одного роста с Темнейшим. И что самое интересное — из его белых волос виднелись аккуратные серебристые
— Не с — с–стоит, дитя, — обращаясь ко мне, прошептал Оусх. — Ты уже не с — с–сбежиш — ш–шь… Оусх голодный. А когда он голодный, он часто негос — с–степриимный…
— Кто вы такой? — осипшим голосом прошептала я.
— Кто такой Оус — с–сх? — вновь наклонил голову он, и в его голосе мелькнула обида. — Оус — с–сх хозяин этого места… Оус — с–сх придумывает музыку, которая раньш — ш–ше здесь звучала… Оус — с–сх хочет слушателей.
— Но как у Оусха будут слушатели, если он всех ест? — отважилась на вопрос я, краем глаза поглядывая на остолбеневшего Анора.
Кажется, Оусх задумался, наклоняя голову и вглядываясь в меня. При этом колокольчики на его рогах то и дело что тихо позвякивали, но это был уже не тот мелодичный перезвон. Он был каким — то грубым, как звон цепей. И не внушал ничего хорошего.
— Дитя право, — всё же нехотя произнёс Оусх, задумчиво обводя взглядом зал. — Тогда у Ос — с–сха не будет слушателей… но, может, Оус — с–сх для начала им сыграет, а только потом с — с–съест?.. да, так будет правильней.
Оусх улыбнулся, явив довольно острые зубы, и вновь опустился на свой трон.
Неприятные мурашки прошлись по спине, когда воздух вдруг наполнился сыростью и отчаяньем. Отчаяньем тех, кто до этого был на моём месте.
— Я с — с–сыграю… — довольно произнёс Оусх. — Но пос — с–сле съем вас… так будет правильней.
— Тогда играйте что — то длинное и красивое, — чуть ли не взмолилась я.
— Я подумаю…
Существо преподнесло к губам странный инструмент, издали похожий на флейту, и заиграло. Мелодия вновь полилась по залу, и перед глазами встала пелена.
Глава 23
Темнейший восседал на подушках, молча смотря на весеннее вино в своей чаше. Вино это собрали ещё несколько сотен лет тому назад, и по идее, оно должно было приносить ему радость. Но вместо этой радости внутри была пустота. Нет, она и раньше там была, и Темнейший даже свыкся с ней. Но сейчас пустота была какой — то другой.
Возможно, пустота возникла из — за того, что в шатре кроме него никого и не было. Хотя, обычно так было всегда, и в такие моменты его мысли возвращались к болезни. Но сейчас они вертелись где — то далеко от неё.
Полог шатра зашуршал, и внутрь просунулась волчья морда с рыжими огнями глаз.
— Её нет, — со вздохом произнёс Сивер, подобно провинившемуся псу прижав уши.
— Даже в шатре Ааров? — как можно бесстрастней произнёс Темнейший, обводя когтем обод чаши.
— Даже там, — согласно ответил волк. — Но мне показалось, что я учуял её след…
— И куда же на этот раз забрела маленькая полукровка?
Сивер замялся, и это не укрылось от глаз Темнейшего. Что — то его заставило напрячься, стиснув пальцами чашу. Когти стукнулись об металл, и тихий звон прокатился по шатру.
— Сивер, — холодным голосом повторил Темнейший.
— След ведёт в сторону Асм'Бьен, — всё же выдавил из себя Сивер, умоляющим взглядом скользнув по лицу хозяина. — Вам не следует туда соваться… видимо, он и вправду настолько голоден, что его мелодия разошлась так далеко.