Лунная пыль. Я, робот. Стальные пещеры

Знатоки

современной западной фантастики неоднократно отмечали в ней две характерные особенности. Во-первых, ее наиболее значительные произведения представляют собой литературу острой социальной критики; во-вторых, этот вид литературы является на Западе пока единственным, в котором так или иначе говорится о будущем человечества.

Необходимо сразу же оговориться: речь идет не о литературных поделках, где безграмотные и сумасшедшие профессора-одиночки создают ужасные средства разрушения; где агенты галактических империй, могучие ребята со стальными мускулами и микроскопическими мозгами ударом в челюсть управляются со всякого рода злоумышленниками; где непрерывно гремят атомные пистолеты, рвутся бомбы и спасаются из лап чудовищ неправдоподобные красотки. Это все макулатура, глупая и лживая пропаганда пошлости. Подобная существует и в бытовом романе, и в детективном жанре, а не только в фантастике.

Мы же здесь будем говорить о настоящей фантастике, о литературе в полном смысле этого слова, о произведениях писателей с мировым именем, людей талантливых, честных, прогрессивно мыслящих. Да, на страницах их произведений тоже стартуют космические ракеты, лязгают сочленениями сложнейшие кибернетические машины, их герои переживают удивительные приключения в пространстве и времени. Но фантастическое, необыкновенное представляет у них не самоцель, а мощное средство, прием, позволяющий выделить в чистом виде главную и подчас чрезвычайно важную мысль; поставить перед читателем проблему, над которой тот никогда прежде не задумывался. Этот прием чем-то напоминает увеличительное стекло для рассмотрения намечающихся в человеческом обществе сдвигов, течений мысли, направлений, могущих иметь для человечества первостепенное значение. Настоящая фантастика — это не калейдоскоп причудливых призраков, порожденных разболтанной фантазией, а зеркало действительности. Правда, у фантастики свои законы отражения мира, она подчеркивает что-то одно и приглушает другое, чтобы несущественное не мешало видеть главное, она искусно облекает в образы самые абстрактные моральные, философские и политические идеи, и умение пользоваться этими законами как раз отличает большого писателя-фантаста Брэдбери, Лема, Ефремова от большого писателя-реалиста. Заметим в скобках, что законами художественного отражения, присущими фантастике, пользовались еще такие гиганты мировой литературы, как Свифт, Гоголь, Франс.

Из такого понимания смысла фантастического приема в зарубежной фантастике вытекают и неизбежно следуют уже упомянутые две ее особенности: социальная критика и забота о судьбах человечества. Большинство современных крупных авторов-фантастов — передо вые люди своего века. Научно-фантастическая литература, как правило, несет на себе отпечаток прогрессивности, непримиримости ко всему реакционному, тупому, жестокому, античеловечному. И можно смело сказать, что в лучших своих книгах зарубежная фантастика борется за изменение действительности, неустанно атакуя западный образ жизни: милитаризм, политиканство, пошлость, оголтелый индивидуализм, причем наряду с произведениями, предупреждающими о той или иной угрозе человечеству со стороны непомерно разрастающихся пороков буржуазного общества, она может давать подчас и образцы по-настоящему оптимистического видения мира.

В этом томе читатель познакомится с двумя крупными представителями современной западной научно-фантастической литературы: это американец Айзек Азимов и англичанин Артур Кларк.

Мы начнем с Артура Чарлза Кларка, потому что этот писатель-ученый ближе и понятней нам, чем все остальные писатели-фантасты нашего времени. Вероятно, он близок и понятен каждому школьнику нашей планеты, как Жюль Верн. Сравнение с основоположником научной фантастики здесь не случайно: подобно своему знаменитому французскому предшественнику (и в отличие от большинства современных фантастов) Кларка выделяет необычайная скрупулезность и щепетильность в отношении научного материала. Он как бы продолжает в фантастике популяризаторскую традицию Жюля Верна, Обручева, Григория Адамова. Он почти не позволяет себе отрываться от современных представлений науки и техники. Но наряду с популяризаторским пафосом Кларка роднит с Жюлем Верном также социальный оптимизм. Он верит в добрую волю народов, он убежден в том, что интернационализм и борьба за светлое будущее победят, заставят уйти поджигателей войны с арены истории, и широкая дорога в космос откроется уже перед объединенным человечеством. Сходны с жюльвер-новскими и герои произведений Кларка, такие же цельные и романтически приподнятые, хотя приходится признать, что английскому писателю не удалось создать “вечные” образы, подобные капитану Немо, Паганелю, Сайрусу Смиту и другим.

Артур Кларк родился в 1917 году в Майнхеде, на южном берегу Бристольского залива. Окончив Лондонский королевский колледж по отделению математики и физики, он увлекся теорией радиосвязи. Когда началась вторая мировая война, он был призван в армию, получил звание лейтенанта Британских ВВС и принял участие в разработке первых систем радарного обнаружения. Именно тогда он написал ряд статей, в которых изложил основы теории использования будущих искусственных спутников Земли в качестве релейных станций для радио- и телевизионных передач. Вероятно, его увлечение

космонавтикой началось с этого. До запуска первого искусственного спутника (Кларк — увы! — не допускал тогда мысли, что это будет советский спутник) оставалось еще целых десять лет, и Кларк, как и некоторые другие ученые с хорошо развитым воображением, начал писать научно-фантастические рассказы о космическом будущем человечества. В 1950 году он был избран на пост председателя Британского астронавтического общества и члена Совета Британской астрономической ассоциации. К этому времени он был уже сложившимся писателем-фантастом, его произведения переводились на многие языки мира. Следует заметить, что ареной будущего наступления человечества на природу Кларк считал не только Мировое Пространство, но и Мировой Океан. В блестяще написанной повести “Большая глубина” он описал гигантское подводное хозяйство будущих тружеников моря, пастухов на подводных лодках, обслуживающих стада китов и кашалотов, подводных земледельцев, выращивающих хлореллу и питательные водоросли на миллионах гектаров океанских просторов, удивительные фабрики-бойни, производящие тысячи тонн продуктов из китового мяса и жира. Глубины космоса и глубины океана — Кларк всеми силами пропагандирует их и как мечтатель, и как ученый, и как популяризатор. И всюду он так или иначе подчеркивает, что завоевать эти две стихии под силу лишь объединившимся народам, человечеству, забывшему о войнах. Кларк написал более десяти научно-художественных и научно-популярных произведений о море и космосе. Сейчас он живет на Цейлоне и является президентом Цейлонского астрономического общества и членом Цейлонского подводного клуба. В 1961 году ему была присуждена Международная премия Калинги за популяризацию науки.

Повесть “Лунная пыль” является одним из последних научно-фантастических произведений Артура Кларка, и она во многих отношениях характерна для всего его творчества. Написанная в спокойных, сдержанных, слегка юмористических тонах, она продолжает упоминавшуюся выше тематическую традицию, важную и своевременную в наше время огромного скачкообразного развития науки и техники. Автор ставит перед своими героями (и тут опять приходит на память Жюль Верн с его “Таинственным островом”) и читателями множество интереснейших инженерно-технических задач, ограничивая решение их разнообразными, весьма реальными условиями. Это придает повести совершенно особенный интерес, делает ее чем-то вроде научно-технического детектива. Как обнаружить луноход, погребенный под слоем железистой пыли толщиной в полтора десятка метров? Как построить кессон для спасения пассажиров? Как установить с ними акустическую связь?

Искушенный в науках юный читатель может недоверчиво спросить нас: причем здесь лунная пыль, разве наша станция на Луне не показала, что никакой пыли на Луне нет и не может быть? Прежде всего, отсутствие на Луне пыли остается пока лишь гипотезой, правда, наиболее вероятной. Во-вторых, если даже это и так? Что же, тогда повесть Кларка устарела? А разве устарел роман “Из пушки на Луну” из-за того только, что в нем содержится какое-то число научных просчетов и технических ошибок? Разве менее привлекательными стали для нас Мишель Ардан, Барбикен, Мастон? В том-то и дело, что ценность литературного произведения определяется не его научными идеями, а яркостью характеров, в нем изображенных. Вот и ценность для нас повести Кларка определяется тем, что автору удалось создать запоминающиеся образы мужественных людей, очень разных, живых и деятельных, с присущими каждому совершенно особенными достоинствами и недостатками. Это командир лунохода, простой и целеустремленный Пат Харрис; прирожденный воспитатель, отставной космонавт коммодор Ханстен; умница австралиец Мекензи; вечно занятый и задерганный, но быстрый и находчивый инженер Лоуренс; забавный, взбалмошный астроном Том Лоусон и другие славные люди, каких мы начинаем уважать сразу же после знакомства и прощаем им многое за то хорошее, что у них есть и чем они щедро делятся с нами. Все они являются детьми нового века, века космического человечества.

Между прочим, Кларк не дает подробной политической картины этого нового века. Но из повести явствует, что на нашей планете в середине двадцать первого столетия живет и работает Объединенное Человечество, стоящее на старте к огромному социальному прогрессу… Можно без труда догадаться, что в мире Кларка никогда больше не будет войн и что в федерациях государств этого мира царит социальный строй, более или менее близкий к социализму. В повести “Лунная пыль” Кларк впервые отдает должное огромному вкладу советской космонавтики в дело завоевания человечеством космического пространства. Правда, как и в прошлых его книгах, героями являются главным образом англичане, однако это обстоятельство относится только к сравнительно небольшому кругу лиц, участвующих в описываемых событиях. Более того, Кларк считает, что первыми на Луне высадятся советские люди. Так, он пишет: “Пат не был очень сведущ в земной истории; подобно большинству селенитов (колонистов на Луне) он считал, что до 8 Ноября 1967 года, когда русские столь эффектно отпраздновали пятидесятилетие своей революции, вообще не было великих событий”. В тех случаях, когда в повести появляется русский, Кларку (в отличие от многих своих коллег) удается не только не спутать фамилию с отчеством, но и правильно ее написать.

Впрочем, Кларк не пытается идеализировать свое человечество недалекого будущего. Встречаются в его мире и мошенники, тайно торгующие фальшивыми обломками первых автоматических лунников; и проворовавшиеся бухгалтеры — правда, сумасшедшие; и телевизионные корреспонденты, в погоне за сенсацией растерявшие человеческие чувства. Но они не способны омрачить нарисованную Кларком картину общечеловеческой солидарности, готовности героев пожертвовать чем угодно для общего блага, юношеской увлеченности огромной всемирной работой.