Лунная школа
Шрифт:
Получилось неожиданно легко. Бледное сияние упало на меня прозрачной вуалью, а когда она сползла к ногам, из-под дымки показалось совершенно другое лицо. Первое, которое пришло на ум.
Хельма.
Кажется, даже рост уменьшился, а фигура округлилась.
Продержалось перевоплощение недолго. Я и понять-то толком не успела, что именно сделала, как в виски словно огромные иглы вонзили. Боль ослепила. Из носа хлынула кровь.
— Ну-ну, хватит, — закудахтала госпожа ректор где-то возле меня. — Способности определенно имеются, и, похоже, только что мы их впервые потревожили. Великолепные
Пока я приходила в себя, она помогла мне застегнуть на шее кулон и дала салфетку вытереть лицо. Затем пригласила войти Норстона.
— Беру ее на вводный курс, но пусть сразу готовится к полноценному обучению, — и, переведя взгляд на меня, добавила: — Кулон не снимать, пусть напитывается лунным светом. Завтра в девять быть здесь с вещами.
— Спасибо! — Норстон одарил ее счастливейшей из своих улыбок и увлек меня к двери.
Уже в коридоре нас догнал вопрос:
— Ты проявленная?
— Что?.. — Я оглянулась и непонимающе посмотрела на хозяйку кабинета.
— Не теряешь осязаемую оболочку днем? — более понятно спросила она.
— А… Нет.
— Счастливая… Может, не так уж плохо быть полукровкой.
Дома помимо Адарины нас ждала ее дочь Ридана с мужем и тремя дочерьми — Арабель, о которой я уже была наслышана благодаря ее рисункам, Ильдой и Герфиной. Поначалу ко мне отнеслись настороженно и смотрели косо, но Адарина быстро подсунула всем сомневающимся результаты экспертиз. И не забыла уточнить, что это не я свалилась ей на голову, а она сама искала внучку. Потом от кого-то из девчонок прозвучало уничижительное «полукровка», но Норстон рассказал о моем поступлении, не забыв сообщить, что планирует сделать меня наследницей. Отдельного внимания удостоился лунный камень, висящий у меня на шее. Теперь он светился изнутри. Как мне объяснили, это из-за потревоженной магии.
Больше двоюродные сестры не обзывались. А я вдруг обнаружила, что быть частью большой и дружной семьи — это настоящее счастье.
— Хельма, наверное, исходит ядом? — склонившись ко мне, шепотом спросила Ильда.
Мы сидели в уютной гостиной, Ридана играла на арфе, остальные слушали и иногда перешептывались.
— Почему? — странное отношение служанки я заметила, но причин так и не поняла.
— Понятно почему! — фыркнула Герфина. — Ее дядя года три назад привез из командировки. Так получилось, что ее мать влезла во что-то незаконное, и ее проявители казнили. Хельму должны были отдать в приют, но дядя Норт перевез ее сюда. Орлгорды пытались возражать, но бабушка их послала. Так и живет у них воспитанницей, прислуживает по хозяйству, а два года назад дядя Норт ее в Лунную школу пристроил.
— И взяли?
Я невольно бросила восхищенный взгляд в сторону отца.
— Выяснилось, что ее мать была из ведьм, — все тем же шепотом продолжали информировать меня девчонки. — И метаморфы в роду были. Лунная магия ей не очень дается, но с ней до сих пор возятся.
— Ну и отлично. Я-то тут при чем?
— Раньше Норт, когда приезжал, вечно с ней возился, а теперь есть ты. — И все трое предостерегающе посмотрели на меня.
Честно скажу, я не слишком прониклась. Ну что она мне сделает? Самое худшее — мы опять подеремся. К тому же я в этом доме явление временное. Хотелось расспросить у девчонок о возможностях выхода из города, раз уж они так легко приняли меня за свою, но что-то останавливало. Рано еще.
— А я тебя нарисовала, — прервала суетливый бег мыслей Арабель. — Два раза.
— Зачем?
Что я там слышала про ее рисунки? Они оживают? Есть причины насторожиться!
— На самом деле три, — исправилась девушка и тряхнула белоснежными волосами. — Бабушка очень хотела, чтобы у нее была внучка от дяди Норта. А мои рисунки, они всегда сбываются! Но опыта было мало, и в первый раз получилась Хельма.
— До сих пор простить не можем! — гневно зашипели сестры.
Но Арабель только отмахнулась от них.
— А потом — ты. В первый раз где-то год назад. Бабушка была очень довольна, эта картина до сих пор висит в ее спальне. Но месяц назад она попросила сделать другой рисунок, как ты перевоплощаешься, — и, глянув на Адарину, о чем-то беседующую с зятем, виновато добавила: — Просто она очень боялась, что у тебя совсем ничего не будет от нас.
В волшебную силу рисунков я не поверила, даже когда увидела свой портрет в комнате Адарины. Быть такого не может! Совершенно не может! Я ведь жила на свете и до того, как Арабель изобразила меня на холсте. Тогда в чем смысл? Разве что экспертизы могли показать другое… И лунной магией я могла не владеть…
Глава 4
На рассвете они все исчезли. Кроме Норстона и Хельмы. И если с последней было все понятно, то осязаемая и ни капли не прозрачная оболочка отца вызывала вопросы.
— Ты тоже не чистокровный метаморф? — а что мне было еще думать?
— Элли успела меня проявить, — вот только в его словах не было ни капли радости.
И понятнее ничего не стало.
— Раз и навсегда?
— Подобное возможно, если проявитель готов отдать почти весь свой дар. Останется самый минимум.
В груди все сжалось от сострадания к маме, и к паре, счастье которой бессовестно разрушили, но одновременно с тем мне стало легче. Насчет дара мама не соврала, и бабушка Клер тут ни при чем. Правда, надо мной все еще висела ложь об отце, но… здесь их можно было понять. У нас с этим строго. Стажерку-проявительницу, спутавшуюся с метаморфом, наверняка бы просто убили. Так что Клер защищала дочь. И меня потом… Вот только кто ее вообще просил во все это лезть?
Стоит подумать, что могла бы родиться здесь, в этом доме, и мама была бы все эти годы счастлива, — просто с ума схожу!
И самое обидное, что все это было действительно возможно. Норстон подтвердил. Поскольку дара в маме осталось всего ничего, и ни один маг его бы не засек, они бы выдали ее за обычную человеческую женщину. Такое не приветствуется, но для некоторых делают исключение. И для него бы сделали, потому что проявленный метаморф — большая редкость, и пользы городу принесет немало. Вот им и разрешают почти все.
Но смысл переживать из-за того, чего уже никогда не случится? Сейчас важнее — найти связь с другой половиной города.