Лунная ведьма

Суботина Татия

– Не появись я так рано, может, она успела бы окрепнуть и…

– Нет, – резко прервала его ложные надежды. – Если богами предначертана смерть, то от нее никуда не деться.

Лукас скупо кивнул. Вроде и согласился, но остался при своем. Я и вовсе растерялась. Колдун и откровенность? Где это видано? Он приоткрыл мне душевную рану, но залечить ее не так просто – слишком много времени прошло с момента появления.

– Но главное не в том, почему я сделал так, как сделал. А в том, что никогда не думал, каково тебе будет, после измены. Повлияет ли

это как-то? Или ты поступишь как другие: даже не заметишь, – он пожал плечами, вперившись нечитаемым взглядом в каминное пламя. – Я просто поступил так, как привык, несвязанный обязательствами или ответственностью. И за это, Ниэла, тоже прошу прощения.

Ну надо же! Едва ли не впервые с момента встречи Лукас заинтересовался мной: чувствами, переживаниями, мыслями, жизнью.

– Образование нашей связи я принял за сладострастный морок. Если бы только знал тогда…

Колдун замолк на полуслове, неотрывно глядя мне в глаза. В этот взгляд он попытался вложить все то, что не смог озвучить. Чувства, которым я пока не верила. Чувства, на которые Лукас из прошлого никогда не был способен. Чувства, которые станут моей погибелью, лишь решусь им поддаться…

– Поступил бы иначе? – едва открыв рот, я уже заранее знала ответ.

Он отчетливо читался в выражении его лица. И страшно подумать, на мгновение я поверила в эту искренность, забыв о предательстве и мучениях, что пришлось пережить.

– Если бы мы могли начать сначала, как будто ничего и не…

Больше сдерживаться сил не осталось. Я резко чеканя шаг, подошла к окну. Перед глазами все расплывалось. То ли от злости на несправедливость, то ли от слез, которые Лукас не увидит. Никогда? Не сейчас точно.

– Разговор окончен.

– Ниэла? – обеспокоенно окликнул он.

– Я устала и хочу спать.

Невыносимо тяжело открывать кому-то душу, а еще тяжелее заглядывать в чужую. Мне было больно за Лукаса. И за того мальчика, что никогда не знал материнской ласки, и за взрослого мужчину, что сейчас выглядел потерявшимся в мире. Возможно, это уже работала наша связь, а может, просто я хотела ему сочувствовать, чтобы оправдать ту подлость.

В любом случае, дальше так продолжаться не могло. Этот разговор не принес ничего хорошего – одну печаль и разочарование. Пусть я стала лучше понимать мотивы колдуна, но раскрыться взаимно для откровения или прощения? Нет, готова не была.

Несколько долгих минут ничего не происходило. Лишь тяжелое молчание стало мне ответом.

– Хорошо, как скажешь, малышка, – через какое-то время послышался вздох колдуна. – Мы еще вернемся к этому разговору.

Молчание – мой лучший друг. Вроде и не говоришь ничего дурного, а каждый понимает по-своему. Часто ведьмам это играет на руку. Нежелание показывать эмоции принимают за холодность и пренебрежение. Так и рождаются слухи о бездушности колдуний.

– Очень хочу услышать, что ты скрываешь от меня.

Сердце едва не пробило грудную клетку, я сжала пальцами узкий подоконник, покачнувшись.

– Скрываю?

– Как жила эти десять

лет? Или, например, почему я тогда перестал тебя чувствовать?

– Не думал, что после твоего предательства наша связь разорвалась? – лучшая защита, как говорится, качественное нападение. Ведьме ли это не знать?

– Не спорю, такое возможно, – согласился он. И тут же загадочно добавил: – Но вот зачем Агафтия на верховном совете среди ковенов огласила тебя погибшей?

На миг перед глазами все потемнело. Тетка официально умертвила меня в ведьмовских кругах?

Чтобы вдоволь намучить новую игрушку? Сломать под себями выбросить, когда вдруг не выдержит напора? А твердят, что родная кровь не водица…

– Мало ли что может взбрести в голову верховной ведьме, – попыталась отбрехаться я.

Осипший и предательски дрогнувший голос паршиво прикрыл наглую ложь. И судя по хмыку Лукаса, он мою оплошность заметил и подобному оправданию совсем не поверил.

– Я отнесу посуду вниз, а потом вернусь и ополоснусь перед сном, – смилостивился колдун, оставив дальнейшие расспросы.

В груди расцвела благодарность. Ведь знала, что рано или поздно мужчина задаст неудобный вопрос о моем прошлом, но чтобы сказанное им потрясло до глубины души… Ох, ведьма, как к многому ты еще не готова… И еще сильной пытаешься казаться!

Как только за Лукасом тихо затворилась дверь, я громко выдохнула, краем накидки утерла вспотевший лоб. Совсем не заметила, что задерживала воздух, ожидая реакции мужчины. Чем дольше остаюсь рядом с колдуном, тем яснее понимаю: совершенно не могу предсказать его поступков или предугадать мыслей. Эти разительные отличия колдуна от того возлюбленного из прошлого хорошенько сбивали с толку.

Благодаря огню в камине по комнатушке разливалось приятное тепло, но у меня замерзли руки. Волнение тому причина.

Приказав себе не думать о плохом, да и о не столь плохом тоже, занялась рутинными делами. Собрала подушки для сидения у камина, еще огонь перекинется в недобрый час. Единственное платье, что сейчас у меня было, темно-зеленое с высокой горловиной, аккуратно пристроила в шкафу. К утру не изомнется. Плащ оставила на стуле возле кровати.

Расстелила постель, белье оказалось снежно-белым и приятно пахло свежестью. Отчего-то нервно проверила сумку, все ли корешки да травы на месте. Едва не пересчитала стебельки, частенько меня такая работа успокаивала и навевала блаженную дрему. В комнате было тихо. Слишком тихо для шумной таверны.

Заподозрив неладное, я выглянула за дверь. Тут же услышала праздный дух веселья на лихую голову, да мужицкий хохот вперемешку с бранью. Неприятный холодок пробрался под подол рубахи – долго не постоишь. Да и подслушать ничего толкового не вышло, мужские голоса сливались в неразборчивый гул. Зябко поежившись, поспешила обратно. В комнате все же намного уютнее. Только вот осмотрела я свой ночлег теперь совершенно иным зрением, призвав слабую искру ведьмовской силы.

Подозрения подтвердились: Лукас оставил здесь чары.