Лунное сердце
Шрифт:
– Слушать вас одно удовольствие. Умеете убеждать, этого у вас не отнимешь. – Мэдисон сложил в портфель бумаги, касающиеся проекта. – Сделаю что смогу. У вас есть время на ланч?
– Боюсь, что нет. Надо еще кое-что проверить. Помните, что мы обнаружили тогда в комнате Хенгуэра? То, что проверял для нас Тэд Бенсон?
– Тэд что-то нашел? – спросил Мэдисон.
– В некотором роде. Он нашел одного типа, который сегодня явился в музей с костяным диском, чтобы узнать, сколько лет может быть его находке. А все дело в том, что диск этот в точности такой же, какие мы изъяли при обыске у Хенгуэра.
– Это пригодится мне для министра, – кивнул Мэдисон. –
Такер усмехнулся, почувствовав сарказм в голосе Мэдисона.
– Пока это единственная зацепка, которая у нас есть, Уолли. Мне надо смотаться в музей поговорить с этим типом. Бенсон старается задержать его для нас.
– Если что-нибудь узнаете…
– Я знаю, где вас найти, – улыбнулся Такер. – Будете ползать на брюхе перед Главным прокурором.
– Пошел вон!
– Слушаюсь, сэр!
Оба рассмеялись.
Глава пятая
В среду утром Сара проснулась, чувствуя себя гораздо лучше, чем обычно. Она не относилась к категории ранних пташек и, даже проспав десять часов, должна была выпить две чашки кофе и выкурить столько же сигарет. Лишь тогда она более или менее приходила в себя и начинала действовать. Но сегодня она проснулась бодрая и веселая.
Будильник сообщил ей, что еще только половина девятого. Но вместо того чтобы снова сунуть голову под подушку, Сара соскочила с постели и стала одеваться. Через несколько минут она спустилась в кухню в джинсах, мокасинах и в розовом хлопчатобумажном свитере, на груди которого красовался портрет Дэвида Боуи [55] в гриме клоуна.
55
Боуи Дэвид (наст. фам. Джонс) (р. 1947) – английский рок-музыкант и киноактер, «человек с тысячью лиц».
На плите на маленьком огне стоял кофейник со свежим кофе – верный признак того, что встала она не первая. Эта мысль показалась ей образцом блестящей дедукции для такого раннего утра. Она налила кофе в кружку, села к столу перед окном с видом на сад и свернула первую в этот день сигарету. Откинувшись на спинку стула, она с удовольствием затянулась и выпустила в потолок струйку серебристо-серого дыма.
Сара серьезно подумывала о том, чтобы позавтракать, когда случайно взглянула в окно. В саду она увидела Салли – новую подругу Байкера. В топе цвета бордо, спортивном трико, теплых гамашах и черных китайских тапочках Салли выполняла какой-то эзотерический разогревающий ритуал – нечто среднее между балетом и кун-фу. Движения были медленные, обдуманные, она долго принимала нужную позу и так же долго оставалась в ней.
Сара наблюдала за Салли, пока та не закончила свои упражнения, потом встала, налила себе еще кофе, а тут и Салли вошла в кухню.
– Доброе утро! – поздоровалась с ней Сара и показала на кофейник. – С чем будешь пить?
– Спасибо, просто черный.
– Наверное, ты замерзла?
– Не страшно. Главное, взбодрилась. – Салли села напротив Сары. – А ты сегодня рано. Байкер велел подняться к тебе и хорошенько тебя потрясти, если ты не встанешь в полдесятого. Сказал, что только так тебя и можно поднять.
– Да, так и бывает обычно, – ответила Сара, придвигая к Салли кружку. – Не знаю, что на меня сегодня нашло, но чувствую я себя отлично. Невероятно живой! Возможно, к середине дня я свалюсь, когда мои мозги осознают, сколько времени я уже на ногах… – А что за упражнения ты делала? – переменила
– Тай-цзы. [56] Это медитация своего рода.
– Вот оно что! Похоже на приемы Брюса Ли. [57] – Сара сделала в воздухе несколько рубящих движений. – Только замедленнее.
56
Тай-цзы – в китайской философии – первопричина, первооснова, из чего рождается бытие. В китайском искусстве – символ Великого Абсолюта.
57
Ли Брюс (1940—1973) – знаменитый голливудский киноактер, мастер боевых искусств.
– Действительно очень похоже. Но мне нравится думать, что боевые искусства – это просто ускоренное тай-цзы.
Обе рассмеялись.
– Чем собираешься заняться сегодня? – спросила Сара.
– Сгоняем в горы. Если, конечно, Байкер когда-нибудь проснется.
– Бр-р-р, – поежилась Сара. – В такое время года никто на мотоциклах уже не ездит. Только он.
– Он сказал, что ездит до первого снега. Надеюсь, до снега сегодня не дойдет.
– Поспорим? Я могу одолжить тебе свою парку. Хотя опять же то, как ты только что упражнялась в саду…
– Я не ощущаю температуру, когда занимаюсь тай-цзы, – покачала головой Салли.
– Все равно, подумай насчет парки.
– Боюсь не оправдать ожиданий Байкера, я ведь убедила его, что жутко выносливая. Не годится так быстро разрушать образ. А ты сегодня работаешь?
– Угу-м.
– Прости, что я сую нос не в свое дело, но я все думаю: ведь тебе на самом-то деле работа не нужна. Почему ты работаешь?
– Ой, да я и сама не знаю. Ради того, чтобы вырваться из Дома, наверное поэтому. Дом так крепко держит, что не будь необходимости куда-то уйти, можно просидеть в нем всю жизнь. Вот и будешь тогда бесцельно слоняться, как привидение, по всем коридорам. Представь, иногда мне и впрямь кажется, что здесь водятся привидения – бродят себе по всему Дому. – Сара взглянула на старые часы, висевшие над дверью. Они показывали девять тридцать. – Кстати, о работе, – спохватилась она. – Пора открывать лавку. Загляни туда когда-нибудь. Я покажу тебе чудеса антикварного бизнеса. Ты просто обалдеешь!
Салли рассмеялась:
– Ладно, ловлю тебя на слове.
– А ты еще какое-то время побудешь здесь? Я хочу сказать, в Оттаве?
– Думаю, да. Я здесь всего несколько месяцев, но мне тут все нравится. И Байкер нравится.
– Насколько я понимаю, и ты ему нравишься, – сказала Сара. – Раньше Байкеру не слишком везло с дамами. Большинство красоток привлекал в нем образ крутого мотоциклиста. Ну а что уж говорить о женщинах, которым именно это нравится… – Она спохватилась. – Ой, я не то хотела сказать…
– Да ладно, не пугайся. Я поняла, что ты имела в виду.
– А как вы с ним встретились? Я знаю только одно – вдруг, в один прекрасный день ты тут появилась вместе с Байкером.
– Мы встретились в Национальной картинной галерее, представь себе. Это было так неожиданно. Я заметила его – разве его можно не заметить? Он стоял и разглядывал какой-то образчик современного искусства, качал головой, а я не могла понять, кто он такой. Он был в джинсах, в рубашке, с серьгой в ухе, волосы собраны в хвостик. Расхаживал по галерее с видом критика из «Нью-Йорк таймс». Ужасно был серьезный.