Лунные бабочки

Экштейн Александр Валентинович

— Вы почему-то не подали рапорт начальнику школы о том, что обнаружили интуитива с харизматическими данными разведчика, некоего, — Тропарев заглянул в лист бумаги, лежащий сбоку, — Александра Углокамушкина, оформили ему новые документы взамен утерянных и устроили на телевидение репортером. Вы его используете в своих целях или вербуете для дальнейшей службы на государство?

— Василий Петрович, — Степанида Грунина задумчиво посмотрела на шефа, — во-первых, это очень молодой и недисциплинированный человек, во-вторых, начальник школы обойдется, я имею право зачислять в группу «Эксклюзив» при своем курсе кого угодно, не ставя никого в известность, в-третьих, если я его использую в своих целях, это значит, я использую его

в государственных интересах, а в-четвертых, кто на меня настучал?

— Не надо, Степанида Исаковна, — успокоил ее развед-академик. — Кто должен, тот и настучал. Значит, Углокамушкин зачислен, я правильно вас понял, и вы его официально оформили допуском «семь» в свой «Эксклюзив». Так, Степанида Исаковна?

— Да, — согласилась с шефом полковник Грунина. — Я его хочу натаскать на Амазонку в США.

— Ха! — изумленно откинулся на спинку кресла Тропарев. — Клэр Гатсинг подавятся все, вместе взятые, «альфонсы» вашего курса, она же високосная женщина, квант-ведьма.

— Вы сказали «все, вместе взятые», господин генерал-лейтенант? — Тропарев знал, что когда полковник Грунина обращается к нему по званию, значит, она едва сдерживает ярость, и Тропарев знал, что с этим шутить нельзя. — «Альфонсы» — штучный товар, групповухой они не занимаются, вы слишком поспешно судите о возможностях моих учеников. — Полковника Грунину ярость красила, прибавляла ее лицу аристократической бледности, а глазам блеск. — Но вы правы — они Амазонку не возьмут, но для этого я и получила право на ведение «Эксклюзива» и право неподконтрольности в работе на этом направлении.

— Ну уж нет, — возмутился глава СВР, — мне вы подотчетны всегда и в любое время, не перегибайте палку, Стеша, — перешел в режим неофициальности генерал-лейтенант. — Но я готов извиниться, вы специалист высшего класса.

— И я, если вы не забыли, конечно, — Степанида Грунина с иронией посмотрела на Тропарева, — тоже високосная женщина.

— Вот именно, — не дал себя сбить с толку генерал-лейтенант. — Это меня и настораживает, Стешенька, ведьма ведьме, как говорится, глаз не выклюет.

4

— Ребята, вы мне нравитесь. — Ксюша Мармик задумчиво посмотрела на Сашу Углокамушкина, затем с интересом на Толика Лаперузу и уточнила: — Но не в том смысле, что вы подумали. Да и не готовы вы к созданию шведской семьи. Я о другом. В смысле, о том же, но в другой ипостаси.

— Не обращай внимания, — буркнул Толик Саше, угадывая в нем родственную душу. — Она больше рисуется, хотя никогда не поймешь, что у нее в голове действительно.

— Когда-нибудь узнаешь, — зловеще пообещала Ксюша Толику, — что у меня в голове может быть.

— Я думаю, — Саша Углокамушкин был встревожен и слегка бледен, — нам нужно говорить о другом. Не знаю почему, — он запнулся, — но мне кажется, тебе не следовало говорить нам об этом. — Саша кивнул на изящно-безобразную руку Толика с влажно-кровавыми ногтями из редчайшего бордомина. — Этим ты осложнил и свою и нашу жизнь. На мой взгляд, — Саша поежился, — с этого момента мы попали в зону слишком глобальных для нас интересов. Мне это даже нравится, но, — он кивнул головой на Ксюшу Мармик, — с нами девушка, отравленная телевидением.

— Женщина, во-первых, — сразу же разозлилась Ксюша, — а во-вторых, тапочка таганрогская, я умею хранить тайны лучше, чем кто-либо…

Возмущение Ксюши прервал телефонный звонок.

— Да! — ответила разъяренная девушка, сорвав с аппарата трубку, и тут же защебетала: — О, Юля! Привет, а как ты меня нашла? Ну да, да… Углокамушкин? Нет, не видела. Прогонов много на программу? Нет, никакой джинсы там нет, пациент пусть отдыхает — у нас молодежная программа. Кстати, через три часа труп-лайн о хакерах. Нет, утром я тоже не видела Углокамушкина. Кто? Рибдадуев? Этот кэг на тонких ножках? Он

тебя обманул, Углокамушкин не в моем вкусе, примитив колхозный. Я рада. Да, Юлечка! Слушай, у меня сенсация, мой чел Лаперуза мутировал, мы дадим это в субботней программе в прайм-тайме. Да, это будет суперсенсация, у него, Юля, ты представляешь, рука стала не просто ру…

— Я же говорил, — устало и тускло проговорил Углокамушкин, обрывая разговор наложением руки на рычаг, — она просто говорящая голова, теленаркоманка с рулоном вместо мозгов. Что будем делать?

— Что вы на меня так смотрите? Мама! — испуганно закричала Ксюша Мармик, отступая в угол комнаты. Саша и Толик смотрели на нее с той же заинтересованностью, с какой студент-естествоиспытатель смотрит на лягушку перед препарированием.

— Да, без шведской семьи не получится, — мрачно пошутил Толик Лаперуза. — Чтобы ни на шаг друг от друга, рука к руке наручниками, и Мармик посредине.

— У меня будет сразу два чела, — сразу же успокоилась Ксюша и провела рукой по своей прическе «испуганный ежик». — Это стильная подводка, и без тракта мы никак не сможем обойтись [1] …

5

— Ну вот, — Клэр Гатсинг отошла от пульта управления кристалломагнитными руками, — если у кого есть желание, может посмотреть на кристалл замороженного вакуума.

— Черт бы побрал этих женщин-гениев, — подошел к эгоперископному экрану «Эхо океана» генерал Блад, глава командного центра объединенных космических сил США, расположенного в горах Шайенн, Колорадо-Спрингс, штат Колорадо. — Я всегда говорил, что Третья мировая начнется лишь тогда, когда ядерное оружие морально устареет. И кажется, благодаря нашей Клэр оно устарело до такой степени, что ничего, кроме насмешки, не вызывает. Замороженный вакуум, — генерал Блад стал вглядываться в экран, — это как?

[1] Сленг телевизионщиков: прогон — рекламное предложение; джинса — скрытая реклама; пациент — заказчик рекламы; труп-лайн — срок сдачи материала; кэг — бочка с пивом; прайм-тайм — самое выгодное для рекламы время; говорящая голова — ведущий, диктор; рулон — видеокассета; подводка — текст, которым ведущий предваряет сюжет; тракт — генеральная репетиция съемок перед эфиром.

— Вы имеете в виду «как?» или «когда?», мой генерал, — Клэр Гатсинг сняла рабочий халат и села в полукружие кресла из синего тафика, — или уже дозрели до вопроса «куда?»

— А все-таки, Клэр, — научный менеджер-спейс космодрома генерал Джон Абрацумян с плохо скрываемой любовной злостью в глазах сделал вид, что его интересует тема, — при какой температуре можно заморозить вакуум и, если это возможно, как он остается вакуумом?…

В универсально-лабораторном холл-зале секретного объекта «Янки» ждали президента США. Работа по созданию межпланетного космического корабля «Хазар» вступила в завершающую фазу. В огромном зале собрались все космические чиновники США. Кроме генерала Блада и генерала Абрацумяна, здесь присутствовали: генерал Тайс Остин — комендант Космического центра имени Кеннеди, Майами, штат Флорида; генерал и астронавт Холгман — глава Космического центра имени Л. Джонсона, Хьюстон, штат Техас; генерал-полковник, астрофизик Гильс — командир Центра космических и ракетных систем в Пасадене, штат Калифорния, физик-астробиолог; Кейси Умберт — руководитель Исследовательского центра имени Эймса, штат Алабама, полковник ЦРУ; астронавт Хильсон — комендант Центра ракетной защиты и космических исследований имени Маршалла, Хантсвилл; академик Джон Пул — научный руководитель лабораторий-хранилищ в Лос-Аламосе и Хемфорде на северо-западе страны и генерал Хантс — комендант полигона-хранилища в штате Невада.