Лунные гончие
Шрифт:
– И что же вы здесь делаете?
– Охочусь. Для этого мне и нужны собаки. У меня совсем немного денег, поэтому приходится добывать пропитание охотой. В основном, на оленей. Но не так давно мне удалось завалить пуму.
– Кажется не слишком честным: куча ваших машин против одного маленького оленя!
Взгляд, которым она его наградила, понять было невозможно.
– Здесь есть кушетка. Ложитесь и поспите. Утром я вас разбужу и возьму с собой. Вы все увидите.
Деревья неясными очертаниями виднелись в тумане. Селена повела его к ним. Гончие плавно обтекали ее, словно поток ртути. Поверх рубашки на ней была надета тефлоновая куртка, на поясе висел охотничий нож. На шее висела бечевка, на которой болтались янтарного цвета защитные очки.
– Ну ладно, – сказал Ник. – И как же это все происходит?
– Сначала мы расставим по местам собак. – Селена взмахнула рукой, и половина стаи тут же разбежалась по окрестностям. Шесть гончих остались на месте. Шесть внимательных, неутомимых псов. Звуки, издаваемые продиравшимися через подлесок остальными, стихли неожиданно быстро.
– А что нам делать теперь?
– Наслаждаться природой. – Она сделала глубокий вдох, затем медленно выдохнула. – Чувствуете, как пахнут сосны? Когда собаки вспугнут что-нибудь стоящее, они дадут нам знать.
– Я думаю...
– Нет. Не надо думать. Не надо говорить. Просто идите. И слушайте. Постарайтесь почувтствовать это, постарайтесь понять, как вы здесь счастливы.
Судя по всему, охота состояла в основном из ходьбы. Селена без устали двигалась вперед, уверенно выбирая дорогу. Они все дальше и дальше углублялись в лес. Время от времени какая-нибудь из собак коротко гавкала вдалеке.
– Просто сообщают мне, что они там, – ответила Селена на вопрос Ника. – А теперь – тише!
Иногда она беззаботно, почти не задумываясь, шагала вперед. Затем вдруг останавливалась, прислушивалась в напряженном ожидании. Ник так и не смог уловить в этом никакого ритма. Следуя за ней по пятам, он смотрел на ее длинные-предлинные ноги, на широкие плечи и безупречную линию спины, на совершенную форму ягодиц. Амазонка. Он не мог ее понять. И не мог ничего поделать со своим желанием. Он хотел ее.
В полдень они послали одну из собак назад, в дом, принести бутербродов и термос травяного чая. Они сидели на склоне холма, на останках разрушеннй стены фундамента. Одна из гончих устроилась у ног Селены, внимательно оглядывая окружающие деревья.
Казалось, этот лес не имел конца и края.
– Все, что мы сейчас видим, раньше было городом. Сейчас о нем никто ничего не знает. Просто нагромождение домиков, земельных участков, улиц, мелких предприятий, очистных сооружений. А теперь...
– Выключи собак, – сказал Ник.
– Что?
– Давай побудем одни, ты и я. Выключи собак.
– Нет.
Он нашел веточку, начертил линию на мягкой земле.
– Чего ты боишься?
Она снова взглянула на него. Опять эти непостижимые зеленые глаза.
– Мужа.
– Ты замужем?
– Это долгая история.
– Расскажи мне.
Она немного помолчала, собираясь с мыслями. Затем скзала:
– Мы с тобой во многом очень похожи. Мы оба сироты. Вот только моя семья умерла не от холеры, малярии или брюшного тифа. Они были убиты Священной Вакциной.
– Я не...
– Религиозный культ. Тогда их было много, таких... Они считали, что человеческая раса находится на грани вымирания. И решили сражаться с микробами путем человеческих жертв. Тебе это кажется бессмысленным?
– Ну... в некоторой степени, да. Если боишься, сам стань тем, что внушает тебе этот страх.
– Моя семья была счастливой: трое детей, и все здоровые. Родители увезли нас в лес, чтобы изолировать от того, что происходит в мире. Для этого у них было достаточно денег.
Ник кивнул. Он хорошо знал, о чем речь. Она была наследницей чумы, одной из тех, кто во время воссоединения нескольких наследий находился в самом центре слияния. Возможно, ей никогда в жизни не пришлось бы работать.
– Однажды раздался стук в дверь. Это были наши соседи. Они убили всех, кроме меня. Я была самой маленькой. Они нарисовали кровью у меня на лбу свой священный символ, и выдали замуж за одного из них. Потом они меня отпустили. Мне тогда исполнилось всего лишь пять лет. Джошуа, мужу, было семь.
– Мне очень жаль, – сказал Ник.
– Я не прошу у тебя сострадания. В конце концов, у меня было достаточно времени, чтобы пережить все это. Те времена остались в прошлом. Мне нравится моя жизнь. Вот только... мои родители были пацифистами. А я – нет. – Она сжала руку в кулак и ударила его в грудь, пожалуй, чересчур сильно. – Имей это в виду.
– Так, значит, этот Джошуа... он тебя беспокоит?
– Он...
Внезапно вдалеке послышался лай. Селена вскочила на ноги, прислушиваясь. Залаяла еще одна собака, затем еще, и вскоре уже все гончие голосили наперебой.
Селена быстро надела защитные очки.
– Разве это не милый звук, а?
– Да. – Она была права.
– Это запись. Свора, которая на самом деле издавала этот лай, вымерла во время десятилетий чумы. Исчезла – как и многое другое, что люди не потрудились сохранить. – Она осмотривала горизонт, сравнивая рисунок гор с картой, находящейся у нее в очках. Затем указала:
– Они пригонят его туда. Бежим! Сюда, вниз!
Селена обязала куртку вокруг пояса, и теперь, когда она стремительно неслась вниз по склону, та развевалась сзади, словно флаг. Ник неуклюже топал следом.
Внизу она указала ему, где стоять. Между двумя деревьями.
– Собаки загонят оленя к тебе за спину. Будь осторожен, не окажись у него на пути! У него очень острые рога. Да и копыта могут доставить немало неприятностей. Здесь его встретят. Олень испугается и подастся назад, открыв таким образом горло. Я буду целиться ему в сонную артерию. – Указав на свою шею, она показала, где эта артерия находится.
– И это все, чем ты пользуешься? Только нож?
– Да, когда охочусь с гончими. В противном случае я беру с собой лук.