Лунные грезы

Скользя, точно тень, бесшумно и уверенно, молодой человек спустился по ступенькам, ведущим с эспланады на пляж. Город спал, и ни единый луч света не прорезал непроглядный мрак. Даже луна в эту ночь скрылась за тучами, лишая возможности хорошенько рассмотреть бледное решительное лицо незнакомца.

Оказавшись за каменным барьером эспланады, молодой человек не спеша разделся. Ласковый, прохладный ветерок, дувший с Атлантического океана, ерошил темные короткие волосы. Мужчина вздрогнул, но тут же расправил могучие плечи, глядя на спокойное море, посеребренное фосфоресцирующим сиянием. Еще мгновение – и вода холодным бальзамом омоет

Незнакомец вызывающе вскинул голову. Впереди лишь темнота, забытье, забвение. Нежное, почти материнское укачивание волн, соленые объятия, абсолютная тишина, равнодушное бесстрастное безмолвие. Он направился к воде легкой упругой походкой, оставляя на мокром песке неглубокие смазанные следы. Даже матадор убивает из жалости измученного быка. Вот и он хочет, чтобы все поскорее кончилось. Его участь предопределена. Последние минуты жизни истекали.

– Да вы, я вижу, романтик! – воскликнула она полушутливо, полусочувственно, забавляясь страстью, которую сумела пробудить в этом неуклюжем невежественном мальчишке, настоящем дикаре, наивном и простодушном.

– Уже нет, – бросил он машинально. Слишком поздно понял он, что это правда. Все потеряно. И больше не для чего жить. Исхода нет.

Кроме одного.

На сердце почему-то стало легко, хотя от ледяного холода перехватило дыхание. Он улыбнулся. Значит, предстоит битва? Что ж, прекрасно! И пусть он расстается с жизнью, будущим, самой душой, тело все еще принадлежит ему!

Он зашел глубже. Крохотные водовороты, бурля, тянули его ко дну, но молодой человек вынуждал себя плыть вперед. Возврата нет. Никто и ничто теперь не заденет его. Не оскорбит. Не ранит. Что-то скользнуло по руке, и он съежился. Бр-р! На волнах качалось нечто блестящее; тусклый свет дробился в бесчисленных гранях. Прозрачная раковина? Морское сокровище? Молодой человек попытался поймать странный предмет, но он не давался в руки, всплывал и проваливался под воду, точно живое существо. Наконец ему удалось схватить это. Незнакомец презрительно поморщился. Никаких тайн, никаких драгоценностей. Просто бутылка, пустая бутылка из-под абсента, чем-то похожая на красивую женщину: изящная оригинальная форма, скрывающая ядовитое содержимое.

Он уже хотел швырнуть бутылку на острые камни, но в этот миг внутри что-то перекатилось, мягко, почти беззвучно, словно бабочка, устав сидеть на одном цветке, перелетела на другой.

В нем шевельнулось любопытство, подобное боли, возвращающей к жизни онемевшую конечность. А вместе с этим – и другие ощущения. Ветер, обжигающий голые плечи. Неприятно холодная вода…

Он поколебался. Конечно, все это – исключительно его фантазии. В бутылке ничего нет, кроме, возможно, водорослей, песка, камешка…

Стеклянный сосуд был плотно закупорен.

Сгорая от нетерпения, он вытащил пробку, к которой была ниткой примотана свернутая трубочкой бумажка, не успевшая промокнуть. На ней что-то написано, но в темноте не различишь ни единого слова. Незнакомец неожиданно понял, что у него дрожат руки. Он замерз, ужасно замерз. И хотя заранее готовился к любой воображаемой боли, это противное раздражающее сознание собственного бессилия оказалось слишком банальным. Ничтожным. Унижающим. Невыносимым! И что всего хуже, придется прочитать записку. Вдруг кто-то нуждается в помощи?

Только этого не хватало. Зачем ему лишние хлопоты? Он лучше других знал, что чудес не бывает. Мир полон врагов, Он глянул вниз. Устремил глаза к небу.

– Merde! [1]

Ругательство было коротким, но от этого не менее выразительным. Так-то оно так, но он не мог оставить записку непрочитанной.

Молодой человек расхохотался, искренне, до слез, задыхаясь от боли в груди. Интересно! Значит, судьба напоследок вздумала поиздеваться над ним?

Но на сей раз ничего не выйдет! Он вернется на берег, прочтет все, что нацарапано на проклятом клочке бумаги, и отправится в последний путь. Никакие слова не смогут его разубедить.

Незнакомец решительно повернул назад, не обращая внимания на ласковые призывы подводного течения. Наконец он ступил на берег. И почти сразу же рухнул на песок – почему-то подкосились ноги. Тщательно выведенные строчки были едва видны в свете фонаря на эспланаде.

Он долго вчитывался в них. Потом посмотрел на море. Отыскал глазами чуть заметную линию горизонта. И, оцепенев от холода, с трудом нагнулся и принялся медленно одеваться.

Мистер Уитейкер взглянул на часы и нахмурился. Правда, до назначенного времени еще довольно долго, но за все сорок лет, проведенных в фирме «Харби, Джарндайс и Харби», он ни разу не видел, чтобы женщина явилась раньше. Почему же именно сегодня он так необъяснимо нервничает и никак не может приступить к обычным повседневным делам? И взгляд против воли постоянно устремлен на длинную плоскую картонку с пожелтевшей этикеткой на крышке.

Увы, мистер Уитейкер пал жертвой любопытства – порока, отнюдь не присущего людям его профессии. К. тому же более странного завещательного распоряжения ему не приходилось выполнять. Кто эта таинственная наследница? И какова собой? Если все утверждения правдивы, она получит невероятное состояние…

Но подобные размышления просто не пристали человеку его положения!

Злясь на себя, мистер Уитейкер отодвинул книгу, в которой искал нужную справку, и подошел к окну. Безлюдный двор, через который прошло так много лорд-канцлеров и премьер-министров, совсем не изменился со времен первых английских королей. Элегантные домики в георгианском стиле, окружавшие сад, где росли древние каштаны, остались совсем такими же, как в те годы, когда юный Чарлз Диккенс служил клерком в адвокатской конторе. За церковью, где кода-то проповедовал Джон Донн [2] , возвышались Парадный зал и библиотека в викторианском стиле, а еще дальше виднелись высокие бастионы из кирпича и камня, отделявшие Инн от Холберна и Чансери-лейн. Все тихо, спокойно, мирно, упорядочение от аккуратного газона до черно-золотого циферблата башенных часов. Молодой рассыльный бесшумно катил тележку, нагруженную документами и папками, перевязанными красной тесьмой. Ветер развевал концы ленточек.

Мистер Уитейкер, не находя себе места, отвернулся и начал вышагивать по комнате. Лето еще далеко, но солнечные зайчики играли на темных панелях стен, пробуждая не слишком приятные воспоминания. Неужели он, старый семейный поверенный, виноват в том, что все пошло наперекосяк и непоправимо испорчено? Конечно, не в его власти было все изменить, но, возможно, он мог как-то помочь, сделать что-то. Мог и был обязан…

Переговорное устройство на столе внезапно ожило.

– Мистер Уитейкер? – громко окликнул чей-то голос.